Книга Служанка колдуна, страница 39 – Дэлия Мор

«Лошадей нет», брата ожидаемо удивило. Господин же появился в замке. Почему без лошадей? И отговорка никак не сочинялась. Я стояла рядом с мужчинами и молчала.

— Я на телеге, — нашёл решение брат. — Отец доверил мне нашу кобылу Стешу, лишь бы скорее добраться до замка. Уж не побрезгуйте…

— Телега подойдёт, — перебил Мюррей. — Идём.

Нужно купить лошадей. Без них нельзя. Нико сейчас всё равно, но будь на его месте Гензель, разнёс бы новость по городу. Что прощалось чудаковатому старику Карфаксу, никогда не сойдёт с рук лорду. Где лошади? Он точно лорд, а не проходимец?

«Он колдун», — напомнила я себе и тут же потеряла мысль.

Отец дома. Стешу, единственную кормилицу, отдал не доросшему ещё до неё Нико. Никогда бы раньше так не сделал. Разве что… Отчаялся? Мамы уже нет? Или у неё осталось два последних вдоха?

Меня слово кнутом по спине огрели. Я запрыгнула на козлы и схватила вожжи. Кое-как успела заметить, что две тени нырнули за спину. Карфакс и Нико на месте. Можно гнать.

«Прости Стеша», — попросила я и ударила её вожжами.

Не помню, как мы доехали. Телега подпрыгивала на кочках, колдун охал, вцепившись в борта телеги, но ни разу не попросил придержать кобылу. Мой средний брат Лука маячил во дворе. И как только мы проехали ворота, сразу же схватил Стешу за удила.

— Тпру, тпру!

— Мери, — тронул за плечо Нико, — сюда.

Запах тлена стал невыносимым. В душном доме пар под потолком висел. Мама лежала на кровати и тряслась под одеялами.

— Вы что делаете? — крикнула я и бросилась к окну.

— Нет! — взвизгнула Елена. — Не трогай! Ей холодно.

Отца я увидела последним. Он сидел в углу и пытался накормить Клауса с Гретой. Дети не хотели есть кашу, мотали головами.

— Томас, — позвал он и сунул тарелку третьему из моих братьев. — Накорми.

— Папа, это господин Альберт Мюррей, — начал Нико, но колдун не стал ждать официального представления.

 Обошёл Елену, открыл окно и сел на кровать к матери.

Такого взгляда я у неё никогда не видела. Как у рыбы плёнкой глаза затянуло. Губы потрескались и пожелтели. А запах. Гнилью было её дыхание.

— Мери, — прошептала она. — Где Мери? Что же никак не идёт?

А я рядом стояла. Рукой дотянуться могла.

— Мама…

— Воды в кружке принесите, — приказал колдун. — Чистой. И пусть все выйдут, кроме Мередит.

Подгонять семью не пришлось. Нико схватил малышей, Елена расплескала полкувшина, но стакан налила, а отец вывел Томаса. Тарелку брат так и унёс с собой.

— Пей воду, — сказал Карфакс, протягивая мне кружку. — Это для тебя. И оставайся рядом. Смотри. Как только её затрясёт, постарайся удержать. Лёгкие затянуло гноем. Будет тяжело тащить.

Я кивнула и залпом осушила кружку. Забыла уже, какой вкус у воды из нашего колодца. Протухшей показалась. Шатало меня так, что хоть за стены хватайся.

«Стоять, Мери», — напомнила я себе и шире поставила ноги.

Буду врастать в дом, буду врастать. Пока не понадоблюсь.

— Ти вора. Аскульто дио, — начал Карфакс читать заклинание. У матери глаза закатились, и в чёрном провале рта показался язык. — Ин гирас дом сутиль.

Кто-то зашуршал по углам, пламя свечей заколыхалось.

«Сквозняк, — сказала я себе, — окно открыто, а теперь и дверь». Не примыкала плотно. Усохла. А на замок денег не было.

— Ти вора, — повторил колдун, — аскульто дио.

Тело матери выгнуло дугой. Я дёрнулась к ней и замерла. Не трясло же. А указания колдуна нужно исполнять в точности. Иначе всё сорвётся. Не в замке мы, не на уроке. Святые предки, как же страшно.

— Ин гирас дом сутиль, — громче сказал колдун, и больная захрипела.

Пена выступила на губах. Желтые пузыри лопались и воняли болотом. Бледная кожа пошла красными пятнами.

«Врастать в дом, — бормотала я про себя. — Стоять».

Мама.

Мы верили, что она будет жить вечно. Что мы состаримся, заведём внуков, а с кухни всё так же будет пахнуть супом. И уже морщинистые руки под неспешную песню постучат ложкой по краю котелка.

Как же быстро кончилась наша вечность.

— Мама! — крикнула я сквозь слёзы.

— Мери, давай!

Её, наконец, затрясло. Жёлтая жижа хлынула изо рта. Карфакс давно держал ноги, а мне кивком головы показал на грудь. Не знаю, откуда взялись силы. Я так придавила маму к кровати, что собственные рёбра затрещали. Она горела. Стала живым факелом и сплошным комком боли.

«Живи, — просила я, — прогони болезнь, пожалуйста. Дай колдуну её вытащить».

За гноем пошла кровь. Две пригоршни чёрной вязкой крови. Она вылилась на подушку и вдруг пожелтела.

— Всё, — выдохнул Карфакс. — Достал. Недуга больше нет.

Мать затихла, а меня в дрожь бросило. Колотило так же, как её мгновение назад. От гноя тошнило, комната качалась перед глазами. Но где-то там далеко-далеко, эхом звучало: «Всё. Недуга нет».

«Поверь, Мери, поверь!»

— Зови своих. Пусть переоденут её и приберутся здесь. Мне надо на воздух.

Колдун, шатаясь, ушёл, а я лежала на груди у мамы и плакала.

Магия повернулась другим боком. Я не знала, смогу ли так же, научусь ли. Чудеса не всегда прекрасны. Они пахнут гноем и остаются на теле липким потом, но дают жизнь.

— Мери, — слабым голосом позвала мать. — Мери, ты пришла.

* * *

Елена возила тряпкой по полу и улыбалась. Иногда тёрла рукавом и без того красные глаза. Окно и дверь распахнули настежь. Воздух с запахом болезни уходил так же быстро, как бледность с маминых щёк. Братья таскали воду, сёстры мыли — красота. Я от счастья мурлыкала что-то под нос, но тут раздались тяжёлые шаги отца.

— Мери? Пойдем, поговорим.

— Я закончу, — Нико тут же отобрал у меня тряпку. — Иди.    

Ступени крыльца заскрипели под ногами. Я заметила, что братья грязь развели возле колодца. Никак не научатся переливать воду правильно. Зачерпнут полное ведро, а потом его одним махом переворачивают.

— Где господин Мюррей? — спросила я.

Во дворе колдуна не было. Неужели так устал, что обо мне забыл и уехал обратно в замок?

— Спит, — ответил отец. — Я отвёл его на конюшню, у нас негде. Ты не знаешь, как рассчитываются с колдунами за помощь? От денег он отказался.

Разговор начался серьёзный, а мне стало смешно. Пришлось кусать губы, отворачиваться от папы. Господин Роланд Мюррей в комнатушке конюха, должно быть то ещё зрелище. Одежду Гензель пока не прислал. Колдун ходил в своих высокородных шмотках с вышивкой и кружевом. Я представляла его среди соломы и видела рядом портреты брезгливо скривившихся родственников. Да уж, такое падение!