Онлайн книга «Английский для миллионера»
|
Неужели ей придется уехать? Несмотря на все, что происходило между ней и Петром, она никогда не примеряла на себя роль хозяйки усадьбы, хотя даже Валентина, кажется, была готова к такому повороту. Марианна подошла к окну и задумчиво посмотрела на березу, секрет которой так и не разгадала. А потом перевела взгляд, удивилась и провела пальцем по подоконнику. Подоконник оказался усыпан тонким слоем коричневого порошка, похожего на пыль или ржавчину. Откуда это здесь? Опять проделки неизвестного злоумышленника? И какой в этой проделке смысл? Она подняла голову. Может, с портьеры насыпалось? Надо взять тряпку и залезть наверх. Марианна не пускала Олечку убираться в комнате – все делала сама. Она огляделась внимательнее в поисках новых непонятностей. Ничего не нашла, но вдруг почудился посторонний запах… резкий и какой-то технический, смутно знакомый. Опять, поди, Олечка использовала в коридоре новое моющее средство. Вот запах и просочился. Не стоит искать странности там, где их нет. С момента приезда Петра все было тихо, поэтому не нужно давать волю подозрительности. Марианна повесила пиджак в шкаф, поправила волосы перед зеркалом, тронула губы помадой и пошла вниз. Праздновать расположились в гостиной. Катерина резала торт невероятной красоты с надписью «Даша – чемпион». Олечка подавала тарелки и чашки. Артур болтал как заведенный, вспоминал собственные конкурсы и соревнования. Петр помалкивал и невозмутимо помешивал ложечкой в чашке. Марианна к торту не прикоснулась, медленно прихлебывала чай и искоса посматривала на Петра. Она никак не могла избавиться от неловкости после сокрушительного разоблачения деталей ее трудовой биографии и прочих малоприятных событий дня. Стыд грыз внутренности. Хотя и уверяла себя, что стыдиться ей нечего. Надо как-то это пережить! Петр был деликатен. Он защитил и поддержал ее. Между ними не случилось размолвки. Но все же что-то было не то! – А я помню, как в детском саду у нас тоже был конкурс или выступление, или спектакль какой-то! Я играла лису. И забыла слова! – тараторила Даша. – Папа, помнишь? Ты там тоже был. Тогда мы еще все вместе жили. Ты ко мне редко в садик приходил, а тогда пришел. И потом мы пошли гулять на озеро. Помнишь? – Помню, – кивнул Петр. Марианна улыбнулась. Приятно слушать такие воспоминания. – Папа, там еще фотографировали всех, помнишь? У меня были лисьи ушки на ободке. Жалко, фотки не осталось! Мама все альбомы дела куда-то, когда вы развелись и мы уехали. – Тот альбом у меня, – неожиданно сказал Петр. – Я его забрал. Принести? Марианна уставилась на него с восхищением. Надо же, сентиментальный какой! Ну да, конечно, сентиментальный, раз оставил в первозданном виде кабинет старого заведующего музеем, и выкупил его альбом с марками, и архивы! – Пожалуйста, принеси, – попросила она вполголоса. – Хочу посмотреть на маленькую Дашу. А ты на тех фотографиях есть? – Вряд ли. Я редко фотографировался. Там в основном Ирина и Даша. – Мне все равно будет интересно посмотреть. – Альбом хранится в моем потайном кабинете, – он легко улыбнулся. – Поднимусь, заодно марки положу. Он забрал со стола кляссер и ушел. Марианна вступила в общий разговор. – Даша, и что ты теперь думаешь насчет английской школы? Конкурс не отбил у тебя желание там учиться? – Начисто отбил, – подтвердила Даша и облизала крем с пальцев. – Но, наверное, все же съезжу с мамой в Англию и посмотрю на месте, что и как. – Обязательно надо ехать, – подтвердил Артур. – Кто бы мне в детстве такой шанс дал – за границей учиться, да еще за чужие деньги! – Петя тебе университет оплатил, – вполголоса напомнила Валентина. Но Артур предпочел пропустить ее реплику мимо ушей, и принялся воодушевленно рассказывать, как в прошлом году ездил на футбольный матч в Лондон и чуть не получил по шее от британских футбольных фанатов. Марианна слушала с интересом, и лишь спустя минут двадцать спохватилась – куда Петр запропастился? Ушел в свою потайную комнату и не возвращается! Может, позвать его? Она отодвинула чашку и приготовилась встать, но тут скрипнули половицы, раздались шаги и появился Петр. Он встал в дверях и медленно, очень медленно обвел тяжелым взглядом всех присутствующих. Марианна напряглась, почувствовав неладное. На его лице застыло жесткое, почти жестокое выражение. Губы сжались в тонкую линию. В зеленых глазах горел ледяной огонек. Взгляд был непонятный – как будто он колебался и никак не мог решиться сказать то, что изменит все на свете. – Петр, что ты там застыл? – настороженно спросила Валентина, которой тоже нельзя было отказать в наблюдательности. После паузы она добавила чуть тише: – Случилось что? В комнате повисла тишина. – Да, пожалуй, случилось, – медленно ответил Петр. В его голосе клокотал холодный гнев. – Кое-что крайне неприятное. Он посмотрел в лицо каждому из присутствующих по очереди и задержал взгляд на Даше. Даша заерзала, потупилась, а потом вздернула голову и посмотрела на отца с вызовом. Петр молчал и изучал лицо дочери. И та не выдержала. Ее глаза из дерзких стали умоляющими, задрожали губы, и Даша выпалила: – Папа, я не хотела! Честно! Папа, прости! – За что простить? – поинтересовался Петр обманчиво спокойным голосом. Но от этого спокойствия у Марианны душа ушла в пятки. Что происходит? Это как-то связано с Дашей… что она натворила в этот раз? В чем ее хочет обвинить Петр? Она еще никогда не видела его таким взбешенным! А он взбешен и расстроен. Но и, пожалуй, растерян. Вон как побелели губы, и зрачки стали острые, и взгляд такой, что без дрожи и не вытерпишь. Хочется покаяться во всех грехах, мнимых и реальных! Он всех словно загипнотизировал – дышать страшно! Марианна подалась вперед и мягко позвала, чтобы разрушить наваждение: – Даша… Даша прерывисто вздохнула и сцепила побелевшие руки на коленях. – Марианна Георгиевна, и вы простите, пожалуйста… Я вчера решила это сделать… вас разыграть как раньше… но утром передумала, честное-пречестное! И спрятала в цветочный горшок в коридоре… папа, ты нашел, да? – Что нашел? – спросил Петр, не меняя тона. – Даша, ты о чем? – изумилась Марианна. – Так-так... – зловеще вымолвила Валентина и побарабанила акриловыми ногтями по столу. – Об отрубленной руке, – горестно произнесла Даша. Петр вздернул брови, лицо его стало на миг озадаченным, но потом приняло прежнее ледяное выражение. |