Книга Английский для миллионера, страница 21 – Варвара Корсарова

Поднялись автоматические ворота, машина с шиком заехала на территорию усадьбы по адресу Вишневая, 17 и затормозила на пятачке подле въезда в гараж.

Марианна вышла, чувствуя себя героиней фильма. Неспешно поднялась на крыльцо и нажала кнопку звонка. И, что странно, волновалась при этом сильнее, чем вчера.

Отзвучал «Марш» из «Щелкунчика», дверь открыла экономка Валентина и приветствовала Марианну. Удовольствия от новой встречи в ее голосе не было. Возможно, она жалела, что вчера на кухне позволила себе расслабиться в присутствии репетиторши и наболтала лишнего.

Несмотря на раннее утро, она уже была причесана, накрашена, разодета и полна достоинства –  теперь Валентина была на службе и в образе.

Когда Марианна вошла, экономка острым взглядом посмотрела на ее обувь, но в этот раз придраться было не к чему. Тем не менее она выдала ей тапочки – по размеру, изящные, со строгим логотипом. Видимо, купленные в каком-то фирменном магазине. Не исключено, что сам Кристиан Лабутен приложил руку к их дизайну.

 – Раз вы будете проводить здесь целый день, то вам, возможно, будет удобнее в собственной домашней обуви, – очень прозрачно намекнула Валентина.

– Несомненно, – пробормотала Марианна, пристраиваясь на кушетку, чтобы стянуть сапоги. – Завтра привезу свои шлепанцы. Даша уже ждет меня? А Петр Аркадьевич?

– Петр Аркадьевич пьет кофе на кухне. Он очень торопится, но хочет переговорить с вами перед тем, как вы подниметесь к Даше, – сообщила Валентина замороженным тоном.

– Доброе утро, – заявил звучный баритон, и в коридоре появился хозяин дома собственной персоной.

– Доброе утро, – поздоровалась в ответ Марианна и быстро глянула на него.

Он прислонился плечом к косяку, отхлебнул из белоснежной кружки и стал наблюдать, как Марианна стеснительно натягивает тапочки. Как назло, тапочки никак не хотели натягиваться – что-то мешало ступне скользнуть внутрь.

Марианна вытряхнула бумажные комки, которые вставляют в обувь для поддержания формы, потом наконец-то обулась, и все это время Петр Аркадьевич пристально изучал ее тонкие щиколотки. Она держала лицо опущенным, но чувствовала его взгляд очень ясно.

Кажется, он все же разглядел в ней не только педагога. Это хорошо или плохо?

Впрочем, он возможно лишь оценивает, пригодны ли новые тапки с точки зрения техники безопасности, и не грозит ли учительнице вновь поскользнуться и сверзиться с лестницы.

– Я готова, – она поднялась, держа перед собой саквояж двумя руками, как скромные отличницы держат портфель.

Петр Аркадьевич пробежал по ее фигуре внимательным взором, оценил длинную юбку, наглухо застегнутую рубашку, стянутые в пучок волосы. Кажется, остался доволен.

Марианна тоже смотрела на него во все глаза. Она и забыла за ночь, какой он… фактурный.

Подтянутая худощавая фигура, уверенные жесты. Русая прядь небрежно, но в то же время элегантно падает на лоб.  Губы, как у древнеримского полководца.

Ну как тут не восхищаться! Ей было бы проще, будь он одет по-домашнему – даже вчерашний кашемировый пуловер куда ни шло!

Но нет, Петр Аркадьевич уже был полностью готов отправляться в свой офис, или на биржу, или проводить деловые переговоры, или куда там ходят тянуть лямку миллионеры. И потому он облачился в соответствующую униформу – классический темно-серый костюм. Он сидел на Аракчееве изумительно ладно, подчеркивая и строгий разворот плеч, и узкие бедра.

И костюмчик-то явно не ширпотреб типа «Хьюго Босс», а английский индпошив. Не иначе как из рук портного со знаменитой лондонской улицы Сэвил Роу, куда ходят заказывать себе одежду политики, герцоги, лорды и шпион Джеймс Бонд. Марианна любила включать фоном каналы с трансляцией мод и нахваталась много бесполезной информации такого сорта.

– Прошу на кухню, – Аракчеев  сделал приглашающий жест и посторонился. – Поговорим за чашкой кофе. Извините, спешу, поэтому пока вводный инструктаж. Вечером снабжу вас деталями.

Он говорил отрывисто, как человек, который и впрямь очень сильно торопится, и мысли его сосредоточены не на собеседнике, а на предстоящих делах.

Когда Марианна прошла мимо, на нее повеяло дорогим, свежим одеколоном и крепким кофе. Смесь ароматов была очень утренней. Она бодрила, волновала и будоражила воображение.

– Садитесь, – повелительно предложил Аракчеев, когда они очутились на кухне.

Здесь было все так же, как и вчера. Только пирогами не пахло – повариха еще не явилась и не приступила к работе. Но кругом идеальный порядок, в окно светит солнышко, деревянные поверхности, ярко-желтые от лучей, кажутся теплыми, хромированные детали слепят блеском.

– Чай, кофе?

– Кофе, – машинально повторила Марианна последнее слово и робко присела на краешек широкого табурета.

– Капучино, американо, эспрессо? Сахар, корица, шоколад? – Петр Аркадьевич добавил в голос любезности.

Марианна позавтракать не успела, поэтому ей очень хотелось капучино с двумя кубиками сахара, корицей и шоколадом, и еще бы булочку с маслом, и пару толстых ломтиков сыра сверху, но она застеснялась и сказала:

– Американо. Спасибо, ничего не нужно.

Он кивнул и принялся небрежно колдовать у кофеварки с таким количеством кнопок, что если в них хорошенько разобраться, можно наверняка запустить это хромированное чудо техники на орбиту.

Через минуту загорелая, жилистая кисть, сверкнув запонкой в белоснежной манжете, поставила перед Марианной кружку, а следом пододвинула вазу с тонюсеньким имбирным печеньем.

Марианна мельком отметила, что пальцы у Аракчеева длинные, как у пианиста, с аккуратными ногтями.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Он, наверное, ничего тяжелее кофейной кружки в руках отроду не держал, с внезапной желчностью подумала Марианна. Она уцепилась за эту сварливую мысль, чтобы не наплести себе в голове разных фантазий – ее очень смутил нежданный ритуал с приготовлением кофе, так похожий на ухаживание.

Петр Аркадьевич сел напротив, быстро глянул на часы  – для этого ему пришлось сделать небрежный, типично мужской полувзмах рукой с отведенным локтем, чтобы заставить манжету скользнуть назад. На миг обнажилось запястье, заросшее золотистыми волосками, и широкий черный ремень, на котором сидели массивные часы.