Книга К востоку от Эдема, страница 76 – Джон Эрнст Стейнбек

— Чего тебе? — спросила Фей.

Он повернулся к ней.

— Приболел я, мисс Фей. Мне бы лечь и не садиться сегодня за рояль.

— Ты уже два вечера лежал на прошлой неделе. Ты недоволен службой?

— Приболел я.

— Что ж, ложись. Но надо лечиться.

— Ты бы, слепенький, недели на две бросил опиум, негромко сказала Кейт.

— А, мисс Кейт. Я не знал, что вы здесь. Я нынче не курил.

— Курил, — сказала Кейт.

— Да, курил, мисс Кейт. Я брошу, брошу. Нездоров я через это. Он затворил дверь, и слышно было, как он ведет рукою вдоль стены коридора.

— А мне сказал, что бросил, — проговорила Фей.

— Не бросил он.

— Бедняжка, — вздохнула Фей. — В жизни у него так мало радостей.

Кейт подошла, встала перед ней.

— Ты такая милая, — сказала Кейт. — Всем веришь. За ними нужен глаз — твой или хотя бы мой, — а то дождешься, что у тебя крышу с дома украдут.

— Кто у меня захочет воровать? — спросила Фей.

Кейт положила руку на ее пухлое плечо.

— Не все такие хорошие, как ты.

В глазах у Фей блеснули слезы. Она взяла с кресла платочек, вытерла глаза, слегка коснулась носа.

— Ты заботишься обо мне, Кейт, как родная дочь.

— Мне кажется, я тебе и вправду дочь. Я матери не знала. Она умерла, когда я была совсем маленькая.

Фей глубоко вздохнула и, набравшись духу, приступила:

— Кейт, мне не хочется, чтобы ты работала с клиентами.

— Не хочется? Почему?

Фей покачала головой, нахмурилась, подыскивая слова.

— Я не стыжусь. У меня дом хороший. А другая на моем месте могла бы превратить его в плохой. Я никому вреда не причиняю. Я не стыжусь.

— Да чего тут стыдиться? — удивилась Кейт.

— Но я не хочу, чтоб ты обслуживала клиентов. Не хочу, и все. Ты мне как дочь. И не хочу, чтобы моя дочь обслуживала клиентов.

— Не будь глупышкой, родненькая, — сказала Кейт. Я должна работать — не здесь, так в другом доме. Я ведь тебе говорила. Мне обязательно нужны эти деньги.

— Нет, не обязательно эти.

— А какие же? Где еще я могу их заработать?

— Ты будешь моей дочерью. Будешь управлять домом. Смотреть за всем, а не работать в спальне. Ты ведь знаешь, я иногда прихварываю.

— Знаю, моя бедненькая. Но мне нужны деньги.

— Денег нам обеим хватит, Кейт. Ты у меня будешь получать столько же, сколько сейчас, даже больше. Ты стоишь этого.

Кейт грустно покачала головой.

— Я так тебя люблю, — произнесла она. — И так бы хотела сделать по-твоему. Но то немногое, что ты скопила, тебе надо беречь. И вдруг с тобою что-нибудь случится — что тогда я?.. Нет, нельзя мне бросать работу. Знаешь, родненькая, я ведь сегодня приму пять постоянных клиентов.

Фей вскинулась, как от толчка.

— Не хочу, чтоб ты работала.

— Нельзя иначе, мама.

И это «мама» довершило дело. Фей разрыдалась. Кейт присела к ней на подлокотник, гладя ей щеку, вытирая ручьи слез. Всхлипы утихли.

В долине сгущались сумерки. Лицо Кейт лучезарно светлело под черной прической.

— Ну вот и успокоилась. Я пойду гляну, как там на кухне, и переоденусь.

— Кейт, а ты не можешь сказать своим клиентам, что заболела?

— Конечно, нет, мама.

— Кейт, сегодня среда. Работа, вероятно, к часу ночи кончится.

— Лесовики ¹¹ сегодня празднуют.

— Ах, да. Но ведь среда — лесовики позже двух не пробудут.

— Ты к чему это?

— Кейт, когда кончишь, постучись ко мне. У меня будет для тебя небольшой сюрприз.

— Какой сюрприз?

— Это секрет! На кухне скажи, пожалуйста, повару, пусть зайдет ко мне.

— Торт будет! Угадала?

— Не допытывайся, душенька. Это секрет.

— Что ты за дорогулечка, мама, — сказала Кейт, целуя ее.

Вышла в коридор, закрыла дверь. Минуту постояла, пальцами поглаживая остренький подбородок. Глаза ее были спокойны. Закинув руки за голову, Кейт потянулась всем телом, сладостно зевнула. Опустила ладони к груди, медленно провела по бокам вниз до бедер. Чуть приподняла уголки рта в улыбочке и пошла на кухню.

2

Побывали и ушли постоянные клиенты, наведались два заезжих коммивояжера, а лесовики все не показывались. До двух ночи сидели девушки в гостиной, ожидая и позевывая.

Лесовикам помешало прибыть печальное и непредвиденное происшествие. Еще до ужина, посреди заключительного ритуала, с Кларенсом Монтитом случился сердечный приступ. Его положили на ковер в ожидании врача, прикладывали ко лбу мокрые салфетки. За ужин садиться никому не захотелось. Явился доктор Уайльд, осмотрел Кларенса; потом соорудили носилки, просунув два древка в рукава двух пальто. По дороге домой Кларенс умер, и опять пришлось посылать за доктором Уайльдом. Потом условливались о похоронах, писали некролог в местную газету, и желание посетить бордель угасло окончательно.

Назавтра, узнав об этом происшествии, девушки вспомнили, что без десяти два Этель сказала:

— Господи! Никогда так тихо у нас не было. Рояль не играет, Кейт язык проглотила. Точно покойник в доме.

И сама Этель потом удивлялась этим своим вещим словам.

— А в самом деле — почему ты молчишь, Кейт? — подхватила Грейс. Приболела, что ли? А, Кейт? Приболела?

— Что? — встрепенулась Кейт. — Нет, я просто задумалась.

— А мне вот ни о чем не думается, — сказала Грейс. Спать хочется. Давайте кончать. Спросим Фей, не пора ли запирать. Даже ни один китаец нынче уж не заявится. Пойду спрошу Фей.

— Не надо беспокоить Фей, — остановил ее голос Кейт. — Фей нездорова. В два часа закроем.

— Эти часы врут, — сказала Этель. — А что с Фей?

— Об этом я и задумалась. Фей болеет. Я ужасно тревожусь. Она крепится, виду не показывает.

— Выглядит она ничего, — сказала Грейс.

И опять вещунья Этель каркнула:

— А мне ее вид не нравится. Румянец вроде нездоровый. Я заметила.

— Только, девочки, пусть это останется между нами, не проболтайтесь ей, — вполголоса сказала Кейт. — Фей не хочет, чтоб вы из-за нее тревожились. Какая она милая!

— Лучший бардак из всех, где я давалкой работала, — сказала Грейс.