Книга Легенда о летящем змее, страница 32 – Марина Светлая

— Казнить меня дано только моему повелителю! А граф Салет мне никто! Мошка из кучи навоза! — ругалась Барбара — совсем не изящно, не латынью.

Спустя еще час слова старой кухарки донесли до так и не вставшего в постели графа. Он сердито глядел на посланца и размышлял. В самом деле, что может он в этом королевстве без такой малости, как корона?

— Повелитель, говоришь, может казнить эту злодейку? — спросил граф дрожавшего, как осиновый лист, посланца. — Прекрасно! Королевству нужен король, и оно получит короля! Объявляй всем — Салет претендует на трон!

Февраль 1188 года по трезмонскому летоисчислению, Ястребиная гора

Маркизе удалось незамеченной выбраться из башни. На дворе разбойников было немного — погода не располагала к посиделкам, и каждый из них был чем-то занят. Избегая смотреть на виселицу, шмыгнула за угол и, к неожиданной радости, увидела неширокую тропку, ведущую в перелесок. По ней она и пошла скорым шагом, мысленно продолжая спорить с Сержем. Она не знала, сколько времени почти бежала через лес и как далеко ушла от башни, когда почувствовала усталость в ногах и пустоту в голове. Привалившись к стволу дерева, Катрин ловила на ладонь редкие снежинки, сыпавшие с неба.

— Не поеду я ни в какой замок, Ваша Светлость! — улыбнулась она и прикрыла глаза.

— Так ведь и он тоже не поедет! — раздался возле нее веселый и звонкий женский голос. — Упрямец, каких свет не видывал!

Катрин оглянулась. Возле нее стояла ведьма Никталь, и правда, по-ведьмински тихо подкравшаяся, будто явившаяся по воздуху.

— Ты-то мне как раз и нужна, — сказала маркиза. — Рассказывай, что здесь произошло прошлой осенью. И не вздумай мне врать!

— Гляди, какая ты быстрая! — засмеялась ведьма. Села на землю у ног Катрин и посмотрела на нее снизу вверх. — Никталь всегда правду говорит, за то и поплатилась.

— Не напускай таинственности на обычные вещи!

Больше книг на сайте — Knigolub.net

Ведьма коротко рассмеялась и снова подняла голову, чтобы видеть лицо маркизы. Ее глаза казались теперь еще чернее, чем в свете свечи. И уродливые шрамы с толку не сбивали — когда-то и она была красива.

— Ты считаешь хоть что-то из происходящего здесь обычным? — спросила Никталь.

— А что необычного в том, что шайка разбойников, прячась в горных лесах, грабит и убивает? — пожала плечами маркиза.

— И впрямь ничего! Но, может быть, если подумать, то, что это шайкой управляет не разбойник?

— Вот и расскажи мне, почему он ею управляет! — рассердилась Катрин.

— Он светлый, — шепнула Никталь. — А держит его тьма. И не пускает. Хочет к свету шагнуть, а мерещится ему, что тьма — это он сам. Все просто. Да ты и сама знаешь.

Катрин фыркнула:

— Что же ты, ведьма, не вылечишь его от тьмы?

Никталь опустила глаза, а потом резко вскочила на ноги и взяла маркизу за руку. Ладонь ее она приложила к своему лицу. Провела по буграм шрамов, по шероховатостям пересохшей кожи, по гладко выбритому черепу… Который оказался совсем не бритым — это был сплошной ожог, на котором не росли больше волосы.

— Я не ведьма, — мягко сказала Никталь. — Я не ведьма, я просто вижу тени и свет. И врачевать умею. Видишь. Жгли меня за это. Больно жгли. Пламя вокруг было адово. А дождь пошел, загасил кострище. Значит, есть Господь. Берегись людей. Ненавидят тебя за красоту твою. За силу любить ненавидят.

Не отнимая руки, Катрин слушала Никталь.

— Глупости говоришь, — негромко бросила она. — С чего мне людей беречься? Это все Салет. Жадный он. А к красоте да любви он равнодушен.

— Пусть будет так, моя хорошая, — ведьма грустно улыбнулась и отступила на шаг. Руки ее свесились вдоль тела, словно бы сил у нее теперь не было. И заговорила она тихо, устало, безо всяких красок в голосе: — Его принесли ко мне осенью, когда лес стал золотистым, но еще не начал становиться серым. Он чуть дышал, говорили, не выживет. Грудь ему стрела пронзила. Ее подожгли сперва, а потом уже запустили. Но я слушала его сердце, и оно говорило мне, что не все еще кончено, что он хочет жить и будет жить. Я выхаживала его в этой башне, в змеином гнезде. Я и цыган Шаню. Он метался в бреду несколько дней, а потом глаза распахнул… и ничего не сказал. Ни о чем не спрашивал. И вопросов слушать не хотел. Будто не пускал никого… Лишь после я увидела — это его не пускают.

— Это он велел могилу свою сделать? — не глядя на женщину, спросила маркиза.

— О какой могиле ты говоришь?

— Король Мишель видел его могилу. И обещал… по весне… — Катрин замолчала, не в силах продолжать.

— Якула могилу? — переспросила ведьма. — Зачем ему могила, когда он живой?

— Откуда вообще взялось это имя? — устало спросила Катрин.

— Так его Шаню окрестил. Он говорил, что, когда на Якула в лесу напали, он на прежнего атамана так с мечом наскочил — ну, сущий летучий змей. Его за то предводителем и вынудили стать. Разбойники ценят отвагу и силу. Другого языка они не знают. Он выбрал жизнь и взял это имя.

— А прежнее похоронил, — прошептала маркиза и отвернулась. — С новым именем легко быть отважным и сильным с пленниками, верно, ведьма?

Никталь посмотрела на Катрин и улыбнулась, обнажив удивительно белые и ровные зубы.

— Это ты про упрямого рыцаря, который тоже имя свое забыл?

— А есть еще какой?

— Есть еще пятеро в колодце, которые усердно помогают ему не помнить. А ведь назовись он, Якул получил бы свой выкуп и отпустил бы их восвояси.

— Так рыцарь тот, наверное, велит им помогать?

— Уж не знаю, милая. То мне не ведомо. Знаю только, что смерть им принять проще, чем выдать имя упрямого рыцаря. Вот и сидят в колодце. Каждый день выбирают, кого следующим повесят. А тот в темнице томится. И молчит!

— Может, ему тоже прежнее имя не по душе. Вот и забыл он его, — усмехнулась маркиза, оттолкнулась от дерева и побрела по тропинке дальше в лес.

Ведьма же смотрела ей вслед еще некоторое время, потом содрала с дерева, о которое опиралась маркиза, кусочек мха, понюхала его, растерла пальцем по ладони да и сунула в суму, висевшую на поясе.

— Ну, поглядим, правду ли говорят, что от похмелья верное средство, — проворчала она себе под нос и направилась вниз, к подножию горы.

30 декабря 2015 года, Париж

Детей пришлось поделить. Полю достался Серж-младший. У этого изверга, кажется, никогда не садились батарейки. На улице глаза мальчишки округлились, он все время тыкал во что-то пальцем и категорически отказывался быть на руках, оглашая окрестность воплем: «Сааам!». Поль опускал его на дорожку сквера недалеко от дома Лиз, где Его Светлость постоянно норовил опуститься на четвереньки — так двигаться у него получалось гораздо быстрее и увереннее.