Онлайн книга «Притяжение»
Романтично? Наверное, нет. Логично? Несомненно. Именно поэтому ее вторжение в мой кабинет, когда меня сроки поджимают, выглядело настораживающим. Она никогда не прерывала меня, когда я работал. А потревожить меня на грани завершения книги — это было вообще за гранью возможного. Мне предстояло «родить» еще девяносто пять тысяч. Девяносто пять тысяч слов, и рукопись отправится в редакцию. На все про все две недели. Девяносто пять тысяч слов — это примерно шесть тысяч семьсот восемьдесят шесть слов в день. А это, в свою очередь, означает, что ближайшие две недели я проведу за компьютером, и вряд ли у меня будет возможность отойти от него за глотком свежего воздуха. Мои пальцы набирали скорость, печатая так быстро, как только возможно. Лиловые мешки под глазами свидетельствовали о крайней степени переутомления, а от многочасового сидения на стуле болела спина. И, тем не менее, сидя за компьютером с обезумевшими пальцами и глазами, как у зомби, я как никогда чувствовал себя самим собой. — Грэм, — сказала Джейн, вырывая меня из мира ужасов и затаскивая в свой. — Нам пора идти. Она стояла в дверях моего кабинета. Ее волосы завивались, что было странно — Джейн всегда их выпрямляла. Каждый день она просыпалась на несколько часов раньше меня, чтобы укротить кудрявую русую шевелюру на своей голове. Мне хватит пальцев одной руки, чтобы сосчитать, сколько раз я видел ее с естественными локонами. Вдобавок к кудрям, на лице Джейн был вчерашний макияж, который она не смыла накануне. За все время нашей совместной жизни я видел свою жену плачущей всего два раза. Первый — когда семь месяцев назад она узнала, что беременна. Второй — когда четыре дня назад пришла печальная новость. — Ты не будешь выпрямлять волосы? — Сегодня не буду. — Ты же всегда их выпрямляешь. — Я не делаю этого уже четыре дня. — Она нахмурилась, но я не стал выяснять причину ее разочарованного тона. Сегодня у меня нет желания разбираться в ее эмоциях. За последние четыре дня она превратилась в полную развалину — в абсолютную противоположность той женщины, на которой я женился. А я не из тех, кого волнуют эмоции других людей. Джейн придется взять себя в руки. Я перевел взгляд на монитор, и мои пальцы снова забегали по клавиатуре. — Грэм, — жалобно протянула она, подходя ко мне вразвалку из-за своего огромного живота. — Нам пора идти. — Мне нужно закончить рукопись. — Последние четыре дня ты только и делаешь, что пишешь и почти не спишь: ложишься в три, а в шесть уже встаешь. Тебе нужно сделать перерыв. Вдобавок, нам нельзя опаздывать. Я откашлялся и, продолжая печатать, сказал: — Думаю, мне придется пропустить эту глупую формальность. Извини, Джейн. Краем глаза я заметил, как у нее буквально отвисла челюсть. — Глупая формальность? Грэм… Это похороны твоего отца. — Ты так говоришь, будто это должно что-то значить для меня. — Но ведь это должно иметь для тебя значение. — Не надо указывать, что должно быть для меня важно, а что нет. Это унизительно. — Ты устал, — сказала она. Ну вот. Опять ты говоришь за меня. — Я отосплюсь, когда мне стукнет восемьдесят, и я помру, как мой папаша. Уверен, сегодня он отлично выспался. Джейн поежилась. Но мне все равно. — Ты пил? — обеспокоенно спросила она. — За все годы, прожитые вместе, ты хоть раз видела, что я пью? Внимательно изучив стоящие рядом со мной бутылки с алкоголем, она облегченно выдохнула. — Я знаю. Прости. Просто… на твоем столе добавилось бутылок. — Это дань уважения моему дражайшему папаше. Пусть гниет в аду. — Не говори таких гадостей о мертвых, — сказала Джейн и, икнув, прижала руки к животу. — Боже, как же я ненавижу это ощущение. — Она сняла мои руки с клавиатуры и положила ладонями на свой живот. — Похоже, она решила пнуть в каждый имеющийся у меня внутренний орган. Это невыносимо. — Звучит так по-матерински, — поддразнил ее я, но рук с живота не убрал. — Я никогда не хотела детей. — Она снова икнула и выдохнула. — Вообще. — И, тем не менее, вот, пожалуйста, — ответил я. Уверен, Джейн еще не до конца осознала тот факт, что через два коротких месяца у нее родится настоящий живой человечек, который будет нуждаться в ее любви и внимании двадцать четыре часа в сутки. Если на свете есть кто-то, еще меньше способный дарить любовь, чем я, то это моя жена. — Боже, — пробормотала она, закрывая глаза. — Просто сегодня какие-то странные ощущения. — Может, стоит поехать в больницу? — предложил я. — Хорошая попытка. Но ты идешь на похороны своего отца. Черт. — И нам по-прежнему нужно искать няню, — сказала она. — На фирме мне дадут несколько недель декретного отпуска, но, если мы найдем приличную няню, он не понадобится мне целиком. Я бы хотела, чтобы это была невысокая пожилая мексиканка… Желательно с видом на жительство. Я нахмурился. — Знаешь, твои слова — это не просто отвратительный расизм. Слушать такое твоему мужу-наполовину мексиканцу довольно обидно, как считаешь? — Ты не тянешь на мексиканца, Грэм. Даже по-испански не говоришь. — И именно это делает меня не-мексиканцем. Спасибо, — холодно ответил я. Временами моя жена становилась самым ненавистным для меня человеком. Хоть мы и были во многом похожи, иногда она произносила такие слова, из-за которых мне хотелось пересмотреть все расчеты, сделанные нами когда-то. Как может такая красавица временами превращаться в совершенное чудовище? Тук… Тук… Сердце защемило. Мои руки до сих пор лежат на животе Джейн. Эти толчки пугали меня. Если я и знал что-то наверняка, так только одно: отца из меня не получится. История моей собственной семьи убедила меня в том, что от нашего генеалогического древа ничего хорошего не рождается. Я просто молил Бога, чтобы ребенок не унаследовал ни одной из моих черт или — что еще хуже — черт моего отца. Джейн прислонилась к моему столу, сдвинув идеально сложенные бумаги, а я по-прежнему не убирал рук с ее живота. — Время быстренько принять душ и переодеваться. Я повесила твой костюм в ванной. — Я же сказал тебе, что не смогу пойти на церемонию. Мне нужно успеть с рукописью в срок. — Пока ты старался уложиться в срок, этот срок настал для твоего отца. Пришло время отослать его рукопись. — Под рукописью понимается его гроб? |