Книга Прикосновение зверя, страница 15 – Ольга Аро

Спустя полтора долгих года он внезапно появляется перед Вэл, взбудоражив ее устоявшуюся жизнь, и совершенно невозможным образом оказывается в круглой клетке Джанеки.

Боги уже не шутили, они издевались.

Вэл вновь невольно задумалась о том, какие жестокие испытания выпадают на ее долю. В том, что это испытание — она не сомневалась.

А иначе как объяснить то, что сейчас ее голубые глаза смотрели в потускневшие, запавшие глаза дорогого ей человека.

«Не человека, — в сотый раз поправила она себя, — нет».

Но что самое смешное — это не имело ровным счетом никакого значения.

Ирония судьбы — под огненным жарким солнцем, освещающим оба мира, у нее не осталось никого, за кого она могла бы убить без раздумий, кроме стаи, которую она оставила.

Рам, Кену, Зефф, Кара, Дэни — имя каждого в стае значило слишком много для Вэл, похоронившей себя прежнюю.

Прошло время, поменялся мир, переворачивая бытие с ног на голову, меняя реальность, меняя самое сущее.

Под темными голыми деревьями близ Гиблой топи вместе с лучезарными синими глазами Шейна погибла во многом наивная, неизменно верящая в лучшее Валлери Эйри.

Та прежняя, улыбчивая и очаровательная Вэл отказалась от Раза, тем самым отказавшись от каждого, кто принял ее без лишних вопросов и сомнений.

Каждый из стаи закрыл глаза на ее человеческую сущность, поверив в нее. Но милая девушка, легко овладевающая сердцами близких, оказалась предательницей, пусть и не желая этого.

Предать Раза значило так много, но предать стаю почему-то значило куда больше.

«Я не хотела!» — кричало сердце Вэл. Она недоумевала, в какой момент все пошло не так — неправильно, наперекосяк.

Она желала спасти Раза, который, как оказалось, вовсе не нуждался в спасении, и только.

Нет, было и еще кое-что важное. Она очень хотела быть свободной, задыхаясь в городе за горами.

Разве свобода — это не то, чего достоин человек?

«Благими намерениями выложена дорога в самое пекло, Тень».

Правильность принятого решения не вызывала вопросов. Дело сделано, и не стоило рассуждать о том, что было неизменно.

Сегодня же ей был дан выбор.

Вэл отчетливо, будто на бумаге, видела два пути. Первый путь принадлежал Тени, угрюмой молчаливой девушке, нашедшей свое непритязательное место в жизни. Родной город принял ее, осыпав средненькими в общем-то благами. Она получила вполне себе сытую жизнь с весьма сомнительным смыслом, зато наполненную тем, чего так не хватало ей близ Раза.

Только вот свобода, пьянящая поначалу, приелась, показав острые зубы.

За все следовало платить.

И Вэл знала, что расплата настанет рано или поздно. Когда-нибудь ее рука дрогнет, или тот, чью жизнь она придет отнять, окажется куда проворнее ее.

Возможно, смерть поджидала девушку в пьяной уличной драке или в темной подворотне от руки завистливого, но менее удачливого фаворита Джанеки.

А может быть, она сама закончит все это, проснувшись ранним утром и внезапно осознав, что такая жизнь ей обрыдла.

Этот первый путь, начерченный кровью, означал, что Зефф умрет сегодня или завтра, замученный разбойниками, а Тень, лицо которой скроет капюшон, будет стоять в стороне и наблюдать, заковав свое сердце в лед.

Стоило оно того?

Вэл сомневалась. Променять друга на свою никчемную жизнь, которая и так подходила к своему логическому концу, не получалось даже в мыслях.

Поэтому оставался второй путь — вспомнить, кто она такая.

Вэл опустила глаза, рассматривая обвивающий ее руку золотой браслет.

Ты. Моя. Собственность.

Дело разве в этом? Нет.

Слова Раза, сказанные им когда-то с гневом в голосе, болью отдавались в сердце, но Вэл понимала, что это не главное. Браслет больше не олицетворял собой их отношения, растерзанные, исчезнувшие в жадных челюстях реальной жизни.

Вернее, теперь он олицетворял собой не только их.

Уставившись на собственное запястье, Вэл обретала скрытую прежде истину.

Несомненно, она все еще принадлежала Раза, пусть и сам черный баргест не подозревал об этом.

Но еще она принадлежала стае Раза.

Не имело значения, что думают о ней, предавшей своего вожака, своего Первого, сами члены этой маленькой сплоченной группы. Важно то, что Вэл знала: даже спустя годы, десятилетия, в самый последний день своей жизни она, если потребуется, отбросит все и встанет на их сторону.

— Эй ты! — Валет вытащил из ножен короткий меч и, ловко играя им в руке, направился к клетке. — Эй, нелюдь! Превратись в зверя!

Зефф молчал, сверля взглядом приближающегося разбойника.

Вэл сжала пальцы, с трудом пытаясь собраться с мыслями и найти выход из сложившейся ситуации.

Выхода она не видела.

— У него шерсть под кожей! Маринья рассказывала, что если снять с нелюдя кожу, то там будет волчья шкура! — суетливо облизнув нижнюю губу в предвкушении крови, крикнул Хмырь.

Вэл сделала было шаг к клетке, но резко остановилась, задерживая дыхание.

Стоп. Никаких поспешных движений. Никаких действий на эмоциях.

Валет с молчаливого одобрения Джанеки приблизился к клетке и резко просунул лезвие меча сквозь прутья. Зефф отпрянул в сторону, вовремя угадав его намерения.

Валет захохотал и, подбадриваемый крутящимся около него Хмырем, вновь сделал выпад.

Взгляд Зеффа, непонятный, не говорящий ничего о его мыслях, скользнул по Вэл, вызывая у той странное оцепенение.

Меч задел бородача по бедру, ощутимо ранив его выше колена. Плотная ткань штанов пропиталась темной кровью. Бурые капли двумя плюхами упали на пол.

— Молчит, зараза! — удивленно протянул Валет, оборачиваясь к госпоже.

— Продолжай! — пожала та плечами. — Посмотрим, сколько он выдержит.

Вэл, медленно сходя с ума от собственного бездействия, положила ладонь на рукоять кинжала.

— Чего удумала, а, Тень? — Ощущение стали на горле заставило сердце дрогнуть. Капюшон упал на плечи, и Вэл замерла, чувствуя дыхание Змея у своего уха. — Говори, пока не прирезал!

Острое лезвие царапнуло кожу. Хотелось сглотнуть, но Вэл не могла — прижатый к горлу длинный нож вдавливался в гортань. Тонкая струйка крови скользнула вниз, щекоча кожу.

— Эй, сучка, — прошептал ей на ухо Змей, — признавайся, знаешь этого хрена?

Она, скомкав мысли, даже не нашла в себе сил удивляться прозорливости Змея. С него станется — слишком он был умен. Наверняка все прочитал по бледному лицу.

Волновало другое.