Книга Сто и одна ночь, страница 38 – Анастасия Славина

Да, его отношения с Ксенией развивались лишь в настоящем времени. Состояли только из «здесь и сейчас», как линия — из точек. Что будет дальше, Глеб не загадывал. Интуитивно он понимал, что в мире, где все стремится к балансу, к состоянию покоя, невозможно постоянно находиться на взлете, на краю. Что-то должно произойти. Но это случится в будущем. «Здесь и сейчас» он жил вместе с Ксенией в одной квартире.

Только, как ни сложилась бы жизнь, к Лане он не вернется. Чувство вины отталкивает сильнее неприязни — даже сильнее ненависти.

— Ладно, прости… — Лана поджала губу.

— За что?

— За дурака и идиота. Ты не такой.

Они замолчали, дожидаясь, пока возле них шумно разминутся мамы с детьми.

— Нет, такой.

Лана коротко выдохнула.

— Хочешь мороженного?

— Сейчас?

— Ну, конечно, сейчас! Все-таки в чем-то я была права… — в ее глазах снова появился теплый, медовый отблеск. — Ты что, холода испугался? — Лана выдохнула облачко пара.

— Просто на тебя не похоже, — улыбнулся Глеб.

Принцесса уже тащила его к магазину.

— Больно ты много сейчас обо мне знаешь!

Лана выбрала мороженое и за Глеба: ванильное, в хрустящей шоколадной глазури, на палочке. Глеб заплатил.

— Вот видишь, не так уж и страшно, — Лана откусывала мороженое крохотными кусочками. Прохожие бросали на нее любопытные взгляды. — Чего смотришь?! — весело прикрикнула она на парня.

Глеб не узнавал Лану. Он больше не чувствовал рядом с ней прежнего трепета, но восхищения она вызывала еще больше. В пестрой вязаной шапочке, в ярких смешных перчатках, все еще с легким загаром, с морозным румянцем, она выглядела иностранкой среди черно-серой задумчивой людской массы, частью которой был и Глеб.

Лана казалась такой жадной к жизни, звонкой, понятной, близкой — полная противоположность ускользающей, загадочной Ксении. Но тянуло Глеба туда — в неизвестность, к женщине, которая его не любила, в полупустую квартиру, с матрасом вместо кровати. Все время, которое он проводил с Ксенией порознь, Глеб воспринимал как нечто, подобное на бесполезную рекламу посреди захватывающего кино.

— Чем ты хоть занимаешься? — спросила Лана, слизывая с верхней губы кусочек глазури.

Что-то всколыхнулось в Глебе — воспоминание из той, прошлой жизни. Он отвернулся.

— Машины чиню.

— Вижу, хорошо зарабатываешь, — Лана скользнула взглядом по его одежде.

— Не жалуюсь.

— От тебя дождешься…

Глеб остановился, откусил у мороженого шоколадный бок.

— Это что значит?

— А то. Что не гнется, то легче ломается, — ответила Лана. В ее голосе послышался вызов.

— А это что значит?

— Знаешь такое слово — компромисс? — Лана выбросила обертку от мороженого в мусорку и ударила рукавичками друг о друга — будто отряхивая крошки.

— Знаю.

— Нет, не знаешь, — с нажимом произнесла она.

— Лана…

— Я боюсь, что ты попадешь в беду, — быстро проговорила Лана, словно опасалась передумать — и промолчать.

— Не волнуйся, принцесса, — Глеб машинальным движением — тоже из прошлого — убрал прядь Ланиных волос, которые прилипли к уголку ее рта. — Я ж любому черту рога скручу!

— Поэтому и волнуюсь… — Лана перехватила его ладонь. Перчатки оказались мягкими и пушистыми на ощупь. — Вот что. Мы с тобой больше не пара — это ясно. Но чужим ты мне тоже не стал — и не станешь. Так что… мой телефонный номер помнишь?

— Помню.

— Позвони, если будет надо, — Лана отпустила его ладонь — резко, словно только опомнилась.

— Позвоню.

— Обещаешь?.. Конечно же, обещаешь. Ты ж у меня такой. Пока, Стрелок!

Она развернулась — и, размахивая радужными варежками, — побежала к остановке, куда подъезжал автобус.

Дверь захлопнулась. Глеб проследил за шапочкой Ланы, маячащей через стекло двери.

Автобус прополз мимо, и только тогда Глеб осознал, что все еще не избавился от тревожного чувство, которое внезапно поселилось в нем в момент прощания. И уже, когда автобус скрылся за поворотом, Глеб повторил сам себе: «Стрелок…»

— Граф, вы сегодня на редкость молчаливы, — касаюсь пальцами своего отражения в окне. Щека, подбородок, губа… Невозможно поверить, что прошлой ночью я чувствовала прикосновение Графа.

— Мы снова на «вы»? Ты настолько от меня далеко?

— Это… — отдергиваю руку от отражения. — Случайно вышло. Теперь ты сможешь заснуть, Граф?

— С некоторой долей вероятности.

— Это нечестно! — пытаюсь придать голосу бодрости.

— Кто бы говорил о честности, Шахерезада, — парирует он.

Согласна.

«Сладких снов, Граф», — подсказываю я сама себе.

— Как прошел твой день, Граф? — произношу вслух.

Молчание.

Уверена, Граф так же не ожидал услышать этот вопрос, как я — его произнести.

— Я… хорошо поработал. Затем ответил на тысячу и-мейлов, провел час в тренажерном зале, съездил в издательство…

Слышу по голосу, как непривычно Графу отвечать на такой вопрос.

— А у тебя?

— Что за книгу ты сейчас пишешь?

— Я не могу тебе рассказать. Это… плохая примета, — пытается выкрутиться Граф.

— Вранье!

— Докажи.

Прищуриваю глаза.

— Сладких снов, Граф.

— Ты не ответила на мой вопрос.

— Это плохая примета, Граф, — отвечать на ваши вопросы.

— Мы снова на «вы»?

— Ложитесь в постель, Граф, — я сбрасываю вызов.

Некоторое время жду, надеясь, что Граф не перезвонит.

Потом откладываю мобильный в сторону, сцепляю руками колени и, тихонько покачиваясь, думаю.

К счастью, фотографии не передают содержание моих разговоров с Графом. Конечно, я могла бы предположить, что Роджер так же хорошо работает со звуком, как и с картинкой — но это вряд ли. Отец еще не знает, что я рассказываю историю его жизни. И, тем более, не представляет, какие пикантные подробности мне приходится добавлять, чтобы удержать внимание Графа. Если бы папа знал, разговор у нас был бы другим… Значит, отца расстраивает лишь факт моих встреч с Графом. Ну что ж… Кольцо можно заполучить и другим способом.

Завариваю крепкий кофе.

Открываю лэптоп — и начинаю поиск компаний, сдающих автомобиль в аренду.

Надеюсь, Граф, вы спите крепко.