Книга Крошка Доррит. Книга вторая - «Богатство», страница 55 – Чарльз Диккенс

Обед, поданный на круглом столике у камина, состоял из супа и пирога с голубятиной и, будучи полит бутылкой доброго вина, послужил отличнейшей смазкой для механизмов мистера Панкса. А когда Артур, вооружась азиатским чубуком, предложил другой такой же чубук мистеру Панксу, последний почувствовал себя на верху блаженства.

Некоторое время они курили молча, и мистер Панкс напоминал паровое судно в благоприятную погоду — когда небо ясно, море спокойно и дует попутный ветер. Он первый прервал молчание, заметив:

— Да, вот именно. Помещение капиталов. Кленнэм снова взглянул на него вопросительно, но сказал только:

— А-а!

— Я возвращаюсь к давешнему разговору, — пояснил Панкс.

— Да, я вижу, что вы к нему возвращаетесь, — отозвался Кленнэм, в душе недоумевая по этому поводу.

— Стало быть, странно, что горячка не миновала даже маленького Альтро, а? — спросил Панкс, пуская клубы дыма. — Так, кажется, вы сказали?

— Да, я это говорил.

— Ага! Но ведь все Подворье охвачено этой горячкой! Ведь куда бы я ни пришел за квартирной платой, всюду мне твердят одно и то же. Есть ли деньги, нет ли денег, у всех один разговор: Мердл, Мердл, Мердл. Только и слышно, что Мердл.

— Как легко распространяется подобная зараза, просто удивительно, — заметил Артур.

— В самом деле, — отозвался Панкс. Минуту-другую он попыхивал трубкой, но не столь ровно и бесперебойно, как можно было бы ожидать после недавней смазки, затем добавил: — Тем более что они ведь ничего в этом не смыслят.

— Ровно ничего, — подтвердил Кленнэм.

— Ровнехонько ничего! — воскликнул Панкс. — Цифры для них китайская грамота. Денежные дела и подавно. — Никаких расчетов они не делали. Ни в чем толком не разбирались, сэр!

— А если бы разобрались… — начал было Кленнэм, но тут же осекся, ибо мистер Панкс, не меняя выражения лица, издал звук, перед которым все доселе известные усилия его носоглотки и бронхов показались ничтожными.

— Если бы разобрались? — повторил Панкс, как бы ожидая продолжения.

— Вы, кажется, что-то… сказали? — переспросил Артур, не зная, как назвать то, что он слышал.

— Ничуть не бывало, — возразил Панкс. — Пока ничего не говорил. Скажу, может быть, после. Если бы разобрались?

— Если бы разобрались, — сказал Кленнэм, несколько озадаченный тоном друга, — вероятно, они вели бы себя умнее.

— Вот как, мистер Кленнэм! — подхватил Панкс с такой поспешностью, как будто с самого начала разговора начинен был порохом и только дожидался случая выпалить. — А ведь они правы, между прочим. Они даже сами не знают, насколько они правы.

— Правы в том, что, подобно Кавалетто, увлечены спекуляциями мистера Мердла?

— Совершенно верно, сэр, — отвечал Панкс. — Я этим вопросом занимался. Я делал расчеты. Я разобрался во всем. Дело верное. — Отведя душу этим высказыванием, мистер Панкс затянулся на всю глубину своих легких и медленно выпустил дым, устремив на Кленнэма упорный и многозначительный взгляд.

В эту минуту мистер Панкс уже представлял опасность для окружающих, как переносчик заразы. Ведь таким способом и распространяются подобные болезни; так, незаметно, и возникает эпидемия.

— Уж не хотите ли вы сказать, мой добрый Панкс, — взволнованно спросил Кленнэм, — что решились бы, например, вложить свою тысячу фунтов в одно из этих предприятий? — Разумеется, — отвечал Панкс. — Я уже это сделал, сэр.

Мистер Панкс снова глубоко затянулся, снова медленно выпустил дым, снова многозначительно посмотрел на Кленнэма.

— Повторяю вам, мистер Кленнэм, я этим вопросом занимался, — сказал Панкс. — У этого человека неограниченные возможности — колоссальный капитал — поддержка правительства. Надежней его предприятий не найдешь. Верное дело. Никакого риска.

— Ну, признаюсь, — сказал Кленнэм, внимательно поглядев на него, а потом столь же внимательно уставившись в пламя камина. — Удивили вы меня!

— Ба! — возразил Панкс. — Удивляться тут нечему, сэр. Я бы и вам посоветовал сделать то же. Право, взяли бы с меня пример.

При каких обстоятельствах мистер Панкс подхватил заразу, было так же трудно объяснить, как если бы речь шла о самой обыкновенной лихорадке. Такие болезни сходны с некоторыми телесными недугами; людской порок способствует их зарождению, людское невежество дает им разрастись в эпидемию, жертвами которой становятся люди, чуждые и пороку и невежеству. Подобным человеком был для Кленнэма мистер Панкс, и потому, где бы ни заразился он сам, зараза, исходя от него, становилась еще опаснее.

— И вы, Панкс, в самом деле поместили свою тысячу фунтов подобным образом? — Кленнэм уже употреблял выражение своего собеседника.

— Именно, сэр, — задорно отвечал мистер Панкс, выпуская новое облако дыма. — А будь у меня десять тысяч, поместил бы десять.

Две думы камнем лежали у Кленнэма на душе в этот вечер; одна касалась несбывшихся надежд его компаньона, другая — того, что он слышал и видел в доме матери. Сейчас, очутившись в обществе друга, который вполне заслуживал его доверия, он захотел поделиться с ним сперва одной, а потом и другой — и обе очень быстро привели его вновь к прежнему предмету беседы.

Случилось это весьма просто. Оставив разговор о капиталах и их помещении, Кленнэм немного помолчал, глядя в огонь сквозь дым своей трубки, а затем стал рассказывать Панксу, как и почему ему приходится иметь дело с великим государственным учреждением, именуемым Министерством Волокиты.

— Тяжело это было Дойсу, да и сейчас тяжело, — закончил он свой рассказ с той глубокой грустью, которую всегда вызывала в нем эта тема.

— Еще бы не тяжело, — согласился Панкс. — Но ведь его дело в ваших руках?

— Как так?

— Вы занимаетесь денежной стороной предприятия?

— Да, и стараюсь делать это как можно разумнее.

— Сделайте самое разумное, что в ваших силах, — сказал Панкс. — Вознаградите его за все труды и разочарования. Не дайте ему упустить то, что сейчас само идет в руки. Ведь он, скромный труженик, весь ушедший в свою работу, об этом не подумает. Вы должны думать за него.