Книга Жнец-3. Итоги, страница 53 – Нил Шустерман

– Пророка?

– Были люди, которые считали, что Гипероблако продолжало говорить с ним. Хотя какое значение это имеет теперь?

Итак, все складывается в пользу Годдарда. Именно этого боялась Мари – все они этого боялись. Мы стали свидетелями того, что Жнец Азимов назвал «худшим из возможных миров». Теперь же, когда Мари нет, в муках умирает и последняя надежда.

При мысли о Жнеце Кюри эмоции, готовые прорваться наружу, захлестнули Ситру. Последнее, что успела сделать Мари, – это спасти их с Роуэном. По-настоящему бескорыстное деяние, на которое способны лишь самые благородные из людей Эпохи бессмертных. И вот ее больше нет! Да, все произошло несколько лет назад, но душа Ситры по-прежнему кровоточила слезами горя.

Она отвернулась от Поссуэло, чтобы вытереть слезы, но вдруг разразилась рыданиями, которые уже не смогла удержать.

Поссуэло, обойдя стол, подошел к Ситре, чтобы успокоить ее. Она не хотела, чтобы он приближался, чтобы видел ее в таком состоянии, но, с другой стороны, понимала, что одной вынести эту боль невозможно.

– Все хорошо, meu anjo, – проговорил Поссуэло. – Как вы и сказали, надежда не умерла, она просто сменила облик, и я уверен, что именно вы ее отыщете.

– Мeu anjo? – спросила Ситра. – Сидней! Я не ангел и тем более ничей.

– Вы неправы, – покачал головой Поссуэло. – Ибо миру нужен именно ангел, если мы хотим победить Годдарда.

Ситра дала волю своему горю. Затем, когда слезы иссякли, а рыдания прекратились, она заставила себя успокоиться. Ей так нужен был этот момент! Нужно было попрощаться с Мари. И теперь, совершив этот обряд прощания, Ситра чувствовала себя иначе, чем несколько минут назад. В первый раз после восстановления в ней было больше от Жнеца Анастасии, чем от Ситры Терранова.

Через два дня Анастасия переехала из восстановительного центра в более безопасное убежище, которое представляло собой старую крепость на восточном побережье Амазонии. Место было уединенным и поистине прекрасным в своей уединенности – словно замок на поверхности Луны, при условии, что на Луне есть реки и моря.

Современные удобства сочетались в крепости с древними каменными бастионами, что делало это местечко одновременно и комфортным для жизни, и страшноватым. В комнате Анастасии стояла постель, достойная королевы. Поссуэло между делом оговорился, что здесь же содержится и Роуэн, хотя, конечно, не по-королевски.

– И как он? – спросила Анастасия, стараясь выказать как можно меньше озабоченности. Поссуэло ежедневно навещал ее и проводил с ней достаточно много времени, рассказывая о тех переменах, что произошли в мире после гибели Стои.

– О Роуэне заботятся должным образом, – сообщил он. – Я лично присматриваю за этим.

– Но он же не с нами! Значит, вы считаете его преступником?

– Преступником его считает мир, – ответил Поссуэло. – Что я о нем думаю, не имеет значения.

– Это имеет значение для меня.

Поссуэло внимательно посмотрел на Анатасию.

– В своей оценке Роуэна Дэмиша вы не можете быть объективной, – сказал он, наконец, – поскольку вы его любите, meu anjo. Поэтому ваша оценка не вполне надежна. Хотя и полностью ненадежной ее назвать нельзя.

Анастасии дали возможность странствовать по всей крепости, но с обязательным сопровождением. Она воспользовалась этим разрешением, сославшись на интерес к старинным фортификационным постройкам, хотя, по сути, интересовало ее лишь местонахождение Роуэна. Одним из ее провожатых был надоедливый младший жнец по имени Пейксото, который смотрел на Анастасию как на богиню, и она всерьез боялась, что он вспыхнет, если случайно тронет кончик ее мантии. Идя с ним по сырому помещению древней трапезной, она должна была что-нибудь говорить, потому что в противном случае он останавливался и зависал, отслеживая каждое ее движение широко открытыми, пустыми глазами.

– Верните свои глаза на место, в глазницы, – сказала она.

– Простите меня, ваша честь! – говорил Пейксото. – Но мне по-прежнему трудно поверить, что я вижу перед собой Жнеца Анастасию.

– Видеть можно и не таращась.

– Простите меня, ваша честь, – смущался провожатый. – Больше это не повторится.

– Но оно все повторяется и повторяется.

– Прошу меня простить, ваша честь.

Теперь Пейксото всякий раз принимался опускать глаза, словно смотреть на нее было так же больно, как смотреть на солнце. Оказалось, что это еще хуже. И что, ей придется терпеть это дурацкое гримасничанье? Анастасии жилось непросто, когда она была просто жнецом. Теперь же ее считали живой легендой, которую следует окружить всеми тошнотворными атрибутами культа.

– Не могли бы вы сказать, – заговорил Пейксото во время подъема по одной из многочисленных спиралевидных лестниц, которая, как и прочие, вела в никуда, – как там все было?

– Попробуйте сформулировать вопрос поточнее!

– Ну как все было, когда Стоя шла ко дну.

– По правде говоря, я была больше озабочена тем, как выжить, чем красотой происходящего, – ответила Анастасия, которую вопрос Пейксото изрядно разозлил.

– Простите меня, – не унимался Пейксото, – когда все это случилось, я был всего-навсего учеником. Но с тех пор Стоя меня по-настоящему восхищает. Я говорил с несколькими выжившими – теми, кто успел в последнюю минуту уплыть или улететь. Они говорят, это было фантастическое зрелище.

– Да, Стоя производила колоссальное впечатление, – вынуждена была согласиться Анастасия.

– Нет, я не то имел в виду. Я говорил о том, как она тонула. Это было фантастическое зрелище.

Анастасия даже не знала, что на это сказать, а потому промолчала. И в следующий раз, когда встретила Поссуэло, попросила его перевести Пейксото куда-нибудь от нее подальше.

В конце первой недели, проведенной Анастасией в крепости, события приняли резкий и неожиданный поворот. Как-то в середине ночи Поссуэло пришел с несколькими охранниками в покои Анастасии, чтобы разбудить ее.

– Одевайтесь побыстрее, – сказал он. – Мы должны поторопиться. Уезжаем.

– Я потороплюсь утром, – раздраженно ответила Анастасия. Сознание ее не вполне освободилось от сетей сна, а потому она не сразу осознала, насколько серьезна ситуация.

– Мы стали жертвой доноса, – сказал Поссуэло. – Из Северной Америки прибыла делегация жнецов, и, уверяю вас, совсем не для того, чтобы торжественно и с почестями предъявить вас миру.

Этой новости было достаточно, чтобы Анастасия мгновенно оказалась на ногах.

– Кто мог все разболтать? – спросила она, но еще до того, как Поссуэло что-либо произнес, сама же и ответила:

– Жнец Пейксото.

– У вас интуиция сильнее развита, чем у меня, – с горечью покачал головой Поссуэло. – А мне следовало это предвидеть.