Онлайн книга «Падение Хана»
|
Он пугал. От него исходил запах опасности, запах смерти. Как будто эта свадьба легко могла стать похоронами, если только он этого захочет. – Хан пришел. – Видели? Он вернулся. – Говорили, что он мертв, разве нет? *** Как я осталась сиротой помнила только из рассказов Шамая и Луси. На нас вылетел грузовик с пьяным водителем. Мама с папой погибли, а я лежала долгое время в коме. Меня вытащили с того света… Господин Борджигин Сансар помог нам. Оплатил для меня лучших врачей. Около года, а то и больше, я лежала под капельницами и была вроде растения. Алла подошла ко мне и поправила прядь моих волос мне за ухо, погладила меня по щеке. – Пойдем посмотрим на бой. Ради меня. Пожалуйста. В голове промелькнула мысль о том, что Аллочка со мной с самого детства. Вот мы вместе играем в песочнице, вот мы на выпускном, вот она со мной в кино и…вот она у моей постели в больнице. Я всегда вспоминала именно эти кадры. Как будто у меня в голове мое личное кино…но так хорошо, когда куски своей жизни помнишь так отчетливо. Например, маму я помнила плохо и отца. – Ради тебя. Только ради тебя. Я провела расческой по своим длинным, золотым волосам, поправила корсаж платья и улыбнулась своему отражению. Красота досталась мне от мамы… Я ее не помню, но так говорит дядя Шамай. Жаль…нет ни одной фотографии. Все сгорело в пожаре. Даже пепла не осталось. – Как тебе красиво в голубом. Это твой цвет. Подходит к твоим глазам и белоснежной коже. – Не слишком вульгарно? Алла расхохоталась. – Ты еще не видела его чокнутых фанаток. Они придут вообще полуголые. Так что твой топ и твоя короткая юбка – верх скромности. Лично мне так не казалось. И очень хотелось надеть что-то длинное и более элегантное. – Ты всегда так одевалась. Посмотри на свой гардероб, сестренка. После аварии ты стала скромницей, да? – А была шлюхой? – Ну нет…конечно, не была. Ты разве не помнишь? За тобой ухаживали Арсений и Пашка из параллельного, а потом в универе Артем. Конечно, я помнила и Пашку, и Артема, который ждал меня на лестнице возле универа с букетом цветов, а я прошла мимо. За свои двадцать два года я так ни с кем и не встречалась. Дядя Шамай и тетя Луси уже поговаривали, что выдадут меня замуж насильно. – Ладно, поехали, а то опоздаем. *** Амфитеатр был построен в стиле римских гладиаторских арен. Сам ринг обнесен сеткой и освещен ослепительно ярким светом. Мы, как назло, застряли в пробке и приехали почти под конец боя. Оставался последний раунд, и обоих бойцов вывели на ринг. Я смотрела только на Хана. Второй был мне неинтересен. Смотрела и содрогалась от ужаса. Он был огромен, как гигантская скала. Его мышцы бугрились, как выступающие камни, а длинные почти седые волосы упали на лицо, закрывая лоб…Но я видела эти зверские черты. Выступающие надбровные дуги, узкие глаза, окровавленный нос и мясистые губы. О, Боже…как же он ужасен. Мне искренне жаль ту женщину, которая окажется рядом с ним. Он же…настоящее чудовище. – Идем быстрее! – взвизгнула Алла и потянула меня по коридору. – Ты иди, а я возьму воды. У меня в горле пересохло. – Давай. Только быстрее. А то на бой опоздаешь. Я же наоборот мечтала пропустить этот бой и быстренько уехать назад. Оглянулась и снова посмотрела на ринг. Рефери поднял руки бойцов, но все скандировали только одно имя «Хаааан…Хаааан…Хааан» Взяв минералки и расплатившись в буфете, я быстро пошла по узкому проходу между сидениями. Мое должно быть в самом первом ряду…Но протиснуться почти невозможно. Полный зал визжащих поклонниц. Некоторые из них сдирают с себя топы и швыряют на сцену, их голые груди подпрыгивают в такт бешеной музыке, а мои щеки заливает краской. Что за вакханалия? Куда Алла меня притащила? Если Шамай узнает, куда мы пришли, он всыплет нам обоим. Зал стонет от восторга, а я подрагиваю от страха и ощущения дискомфорта. Мне все это не нравится. Воняет кровью и смертью. Начался бой. Мне было неинтересно смотреть на сцену, я все еще пыталась протиснуться вниз к сестре, но столпившиеся поклонницы меня не пропускали. За огромные деньги их пропустили в переполненный зал, и теперь они дергались и прыгали, толкались и размахивали руками. – Куда прешь, курица?! Здесь все занято! Одна из фанаток меня толкнула назад. – Я с билетом! Мне надо пройти на свое место! – Да пошла ты! – рявкнула мне в лицо, чавкая жвачкой и толкая меня огромной грудью. – Позвать охрану, чтобы тебя отсюда вывели? У тебя же нет билета! – Ты самая умная? Она толкнула меня в плечо, другая дернула за волосы. – Вышвырну из зала, как щепку! Пошла отсюда! Но я не собиралась отступать и оставить там Аллу одну. Завязалась потасовка, меня отталкивали назад, а я нагло продиралась вперед. – Черт, там охрана. Сейчас эта сучка белобрысая разорется, и нас выведут! – Протолкни ее вперед! Пусть катится на свой первый ряд! Под шум и вопли меня просто толкнули, и я, падая, полетела вниз, через ступеньки и вылетела прямо к сетке, ударилась об нее и вцепилась руками. Ринг оказался у меня перед носом, как и двое мужчин, которые сцепились в смертельной схватке и наносили друг другу удары. Когда сетка дернулась, Хан вдруг впился в меня своими узкими черными глазами и резко, с адской силой отшвырнул своего соперника, бросился ко мне, и его лицо оказалось рядом с моим. Отшатнуться и податься назад не получалось, меня придавили чокнутые зрители, они орали сзади и тянули к Хану руки, а он не сводил с меня взгляда. Какое жуткое, окровавленное, перекошенное у него лицо, с широко открытым задыхающимся ртом. Всматриваясь в меня своими звериными глазами, скривившись, как от адской боли, он вдруг с ревом выдохнул: – Ангаахай? И снова вспышками …снова режущими осколками перед глазами. «Он не успевает договорить, потому что Хан делает резкий выпад и двумя ногами бьет главаря прямо в грудь, переворачиваясь в воздухе и приземляясь уже с его ножом в руках. Всего два быстрых движения, и заколотый насмерть противник хрипит на полу. Трое других бросаются на Хана, но он сметает сразу двоих цепью, а в третьего швыряет нож, который мягко вонзается точно в прорезь маски. С хриплым воем, держась за рукоять, Красное железо падает на спину и дергается в предсмертных конвульсиях. Хан прокатился кубарем по полу, выдернул нож и с диким оскалом обернулся к оставшимся двоим. Они уже не ухмыляются и не прыгают на месте. Они озадачены и крепко сжимают цепи и ножи, переглядываясь и не решаясь напасть. Один из них, тот, что в черных латах, с трудом становится на ногу. Его левое колено опухло и посинело. |