Книга Украду тебя у судьбы, страница 39 – Ева Ночь

– Я вернусь. Обязательно, – обещаю из последних сил. – Но только после того, как пойму, что моё так называемое наследство не потянет за собой людей, что дороги мне.

– Ива! – он то ли кричит, то ли рычит раненым зверем.

– Я люблю тебя, Андрей, – признаюсь, чувствуя, как из раскрытого сердца толчками уходит всё, что я копила в себе очень долго.

Секунда. Тишина. И я отключаюсь.

Возможно, я поторопилась с признаниями. Ошеломила его. Но зато я была честной до конца, без утайки, без недоговорённостей, которые без конца плодят непонимание.

Выдохнув, я вытираю слёзы и захожу в подъезд. Мне нужно дождаться Никиту, чтобы пройти ещё одну очень важную ступень. И только он сейчас может мне помочь.

Андрей Любимов

Ива снова отключила телефон. Звонить бесполезно – я это понимаю, но какая-то упрямая сила заставляет меня вновь и вновь нажимать на кнопку вызова.

– Ответь мне, прошу! – уговариваю Иву, что затаилась где-то там. – Какая же ты трусиха, дорогая моя девочка! Как меня угораздило вляпаться в тебя по уши, по макушку. По самое сердце, что не хочет, не сможет тебя отпустить!

Только сейчас понял: я не умею быть жертвенным. Если до этого подумывал, что смогу отпустить её от себя, смогу расстаться, чтобы она уехала, то в данный момент есть лишь одно-единственное желание: достать, найти, прижать к себе и никуда не отпускать. Шагу ей не давать ступить без меня. Любить её до тех пор, пока она не поймёт: она моя, я – её. И нам друг без друга – никак нельзя.

Я вздыхаю и откидываюсь на подушки. Вытираю пот со лба. Да уж, в таком состоянии вряд ли мне удастся сделать то, что я нафантазировал сгоряча. Вначале на ноги неплохо бы встать, а уж потом…

И снова по кругу те же шальные, злые мысли, доводящие меня до исступления, до дикой эрекции, что, несмотря на всё моё плачевное состояние, не желала уходить.

Вот таким – злым и мрачным – застал меня Женя.

– Эх, женщины… – понятливо буркнул он, присаживаясь рядом.

– Лучше молчи, – предупредил я его, но брат словно меня не слышал.

– Ванька она такая. Всё время такой была. Упрямая. Всегда добивалась, чего хотела, не смотри, что слабенькая на вид. Такую не переломить. Глянешь – в чём душа только держится. А силы в ней – на троих мужиков. Да мы порой слабые. А она… И ведь жизни, считай, не нюхала, а выжила и не сдалась.

– Жень, – прошу я его. И так плохо, а тут ещё и он со своими откровениями.

– Я вот что тебе скажу, – взгляд у Жени тяжёлый, серьёзный, – если любишь – борись. Ищи. Добивайся. А не чувствуешь ничего – отойди в сторону. Она… цельная, понимаешь? У неё половинок нет, кусков незаконченных. И опыта, сам понимаешь, нет. Девки вон в её возрасте и замужем давно, и детей не по одному при желании. А ты взрослый чёрт. Мужик. Упустишь – не найдёшь потом. Она не разменивается. Уж если в сердце кто приживётся у неё – навсегда. Поэтому подумай.

– Я подумал, – скриплю зубами и жалею, что промолчал на Ивины откровения. Не смог ответить. Не потому что мало чувствую, а наоборот.

Когда слишком много чувств, не умею их выразить правильно, словно ступор нападает. У Кати так случается: когда её эмоции переполняют, она только руками жестикулирует и на лице всё написано, а слов нет – не родились ещё, не оформились, чтобы передать восторг, любовь, радость.

– Ты мать не слушай, Андрей. Она наговорила тебе ерунды, но не со зла. Для матери мы дети, хоть уже и седина в бороду. Защитить хочет, уберечь от бед.

– Ива тоже хочет, – признаюсь брату. – Я разговаривал с ней. Вбила себе в голову, что из-за неё я под машину попал. Что неприятности у меня, потому что она рядом.

– Какие неприятности? – Женя подбирается, взгляд становится острым. Я ничего не говорил ему, считал, что не нужно тревожить. Не привык, чтобы кто-то переживал обо мне.

– Да так… – отвожу взгляд в сторону. Задерживаю дыхание, соображая, как бы выкрутиться. Жене и без меня хватает проблем.

– Не так, а правду, брат, – требует он настойчиво. И я сдуваюсь, будто кто кирпичи на плечи положил, придавил ближе к земле.

Во мне нет сил сопротивляться. А может, я хочу, чтобы он, мой брат, выслушал меня и понял. Просто посочувствовал, потому что мы не чужие. Уже не два разных человека, что очень долго находились вдали друг от друга и прожили какую-то свою жизнь, пока были врозь.

– У меня с бизнесом нелады, – говорю хрипло. – И началось всё приблизительно, когда Ива появилась. Совпало, не совпало – думать об этом не желаю. Она не виновата – знаю точно. Но, может, кому-то очень надо, чтобы я подозревал, оттолкнул её. Не понятны мотивы.

Женя молчит какое-то время. Его ботинок лишь выбивает только ему понятный ритм.

– Вот что, – хлопает он ладонями себя по коленям. – Я ничего не понимаю в бизнесе – совершенно далёк от всего, но если тебе нужна моя помощь, я готов делать всё, что скажешь. Хоть мешки таскать – сделаю. Распоряжайся мной. Любое поручение – выполню. Стану твоими глазами, ушами, ногами, пока ты ограничен в передвижениях.

– Нет, – качаю головой, но как-то неуверенно у меня получается. Я не хочу нарушать твои планы.

– Не будь слишком гордым, Андрей, – обрывает меня Женя. – Соглашайся. И не так уж у меня много планов, чтобы я не мог подвинуть свои дела. Мы семья, если ты не забыл. Позволь мне быть полезным. Сделать что-то, чтобы не чувствовать себя оторванным листком от дерева. Так поступают чужие и равнодушные. А я больше не хочу быть ни тем, ни другим.

Я прикрываю глаза. Мне сложно справиться с эмоциями, что захлёстывают с головой. Да, я нуждаюсь в помощи. Мне не справиться в одиночку. И нет рядом тех, на кого бы я мог положиться полностью.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Я хочу найти её, Жень, – слова выходят глухими, но я выпускаю их на волю. – Ива дороже денег. Мне кажется, она будет любить меня любого. Нищего. Больного. Сломленного. Сможет залечить все мои раны. С ней мне ничего не страшно. А без неё жизнь словно смысл теряет. Вот сейчас я это и вижу, и понимаю. До этого думал, что смогу отпустить, если вдруг ничего не получится ей дать. Знаешь, как это у нас, у мужчин? Пока ты сильный, мамонта в дом несёшь – ты вроде как ого-го, добытчик, глава семьи. И любят тебя больше, потому что много можешь дать, обеспечить, подарить уверенность в завтрашнем дне. А не станет всего – и чувствуешь себя не нужным, инвалидом каким-то.