Книга Горец, страница 101 – Валентина Кострова

— Я как раз о нем и думаю, — сердито цедит сквозь зубы. — Ты хоть знаешь, какие последствия могут быть от этого?

— Нет. Но я могу догадываться, какие будут последствия, если ты начнешь упрямиться. — упрямо задирает подбородок, недовольно сопит. Это длится недолго, потому что тут же хватает ртом воздух и глухо стонет.

— Боже, как же больно… Сделай же что-нибудь! — слышу в ее голосе нотки проклятий и одновременно мольбы. — Я не могу больше! Не могу! — сгибает ноги, немного их разведя в стороны, откидывает голову на подушку и напрягается. Не знаю, что происходит, но от страха нажимаю кнопку вызова персонала.

— Что случилось? — наш врач кивком головы просит меня посторониться, я встаю и незаметно перемещаюсь к голове Алены.

— Давид? — ищет меня глазами.

— Я здесь, — тихо произношу, протягивая ей свою руку. Хватает цепко и стискивает до боли.

— Давай, деточка, ты сможешь сейчас собраться и родить нам ребенка сама, как и хотела! Дышим, медленно выдыхаем и напрягаем пресс, тужимся в живот, — спокойным голосом направляют в действиях Алену, я всматриваюсь в напряженное лицо жены. Мне кажется, что она ничего не услышала. Она полностью в себе, якорем реальности была для нее моя рука.

— Алена, — голос врача уже звучит более строго, Алена трясет головой, блуждает взглядом по палате. — Тужится надо в живот! Слышишь меня? В живот, а не в голову. Давай, солнце, нам осталось совсем немного. Я вижу головку.

— Что? — выдыхает Алена. — Головку?

— Да, поэтому на счет раз-два и три тужимся. Давай, раз-два-три, тужься!

Я четко понимаю, что мне не суждено стать многодетным отцом, как принято у моих родственников. Мне, кажется, что мужчины нашей большой семьи просто не понимают, что переживают наши жены, рожая нам наших детей. Я просто сам лично на это не подпишусь и ни за что не буду просить родить мне еще детей.

— Алена! Выдыхай полностью! Не делай вдох, иначе наш ребенок уйдет обратно! — командует врач, ногти сильнее впиваются в кожу моей ладони. Алена тужится, вся красная, у нее не хватает ни сил, ни дыхания. Все происходит в доли секунды. Полный выдох, в руках врача мелькает что-то металлическое, прежде чем Алена носом втягивает в себя воздух, я уже вижу в руках доктора ребенка. Маленького ребенка.

— А у нас девочка! — торжественно сообщают, поворачивая личиком нам ребенка. Дочка. Боже. Я понимаю, что плачу. Понимаю, что как руководителю успешной компании мне не солидно тут разводить сырость, но черт побрал. У меня дочка.

— Сабаев, ну ты блин, ювелир! — показательно недовольно бормочет Алена. Мы вдвоем завороженно смотрим на нашу малышку, как ее бережно заворачивают в пеленку, несут к нам. Осторожно кладут на живот Алены, акушерка помогает малышке найти сосок матери. Забавно открывает маленький ротик, напоминая голодного птенчика. Моя рука Алене уже не нужна, она трогательно гладит по носику дочку.

— Она прекрасна. Это лучшее, что ты мог создать, не считая Хадю, — смотрю на счастливое лицо Алены, с трудом верю, что именно она час назад тут стонала от боли, потому что сейчас ее глаза сияют ярче звезды, на губах блуждает ненормальная улыбка. Хотя, наверное, я сам выгляжу идиотом, потому что губы улыбаются, в глазах все еще щиплет от слез. Присаживаюсь на стул, трепетно беру дочурку за пальчик, поражаясь насколько он махонький. Смешно морщится, кряхтит. Она черненькая, смугленькая. Очень красивая. У меня девочки просто чистой воды бриллианты.



— Она на тебя похожа.

— Ты так пошутил? — иронично косится Алена. — У нее только пол мой, остальное все твое. Губы, нос, разрез глаз, ты посмотри на ее форму ногтей, точно такие же, как у тебя. Про волосы я молчу, блондинку тут безжалостно затоптали.

— А мне кажется, что она похожа на тебя. Мимика точно твоя, хмурится, как ты, когда недовольна, — осторожно провожу большим пальцем между бровками малышки. — Она очень красивая. Вся в папу, — широко улыбаюсь, забывая, что мы в палате не одни, что на нас смотрит персонал. Алена, видимо тоже забыла, где находится.

— Сабаев! Не, я теперь из принципа рожу еще одного ребенка, и он точно будет на меня похож. Вопреки генетике и природе!

— Дорогая, какой второй ребенок? Нет, я пас, это как-нибудь без меня!

— Хрен тебе, не отвертишься! — и почему я ей верю? Потому что Алена всегда добивается своего, а я в глубине души рад ей уступить. — Иди ко мне, моя лапуся! — тянется ко мне с поцелуем. Целомудренно чмокает в губы.

— Все же без романтической хрени у нас с тобой не вышло.

— Ты по-прежнему не в моем вкусе, но я по-прежнему хочу родить от тебя еще несколько детей. Думаю, к этому вопросу мы вернемся годика через три.

— Обещанного три года ждут, так что ловлю тебя на слове, — бесстыдно ее целую, зная, что этот способ самый действенный заткнуть жену.

— Можно я немного добавлю мелодрамы в этот момент? — уставшая, измученная родами, но моя. Родная. Любимая.

— Говори уже, — утыкаюсь лбом в ее лоб, прикрывая глаза. От пережитого за сутки меня начинает рубить в сон. Адреналин в крови давно выдохся.

— Я люблю тебя, мой гордый горец, — медленно отстраняюсь, смотрю во влажные от счастья и слез глаза. Ком в горле мешает говорить. Алена ласково гладит меня по щеке.

— Люблю тебя, — перевожу взгляд на дочку, которая все еще с нами рядом, сладко спит. — И ее люблю. Ты, Хадя и…

— Майя.

— И Майя — моя семья. Мое богатство.

Конец