Онлайн книга «Выживший на адском острове»
|
– И это все? – удивленно спросила Кребс. – Обычно ты отправляешь более объемные донесения. – А что, по-твоему, я должен был сообщить в Центр? То, что буду изо всех сил стараться выполнять задачи Родины, не жалея сил, здоровья и самой жизни? Центр поставил задачу, я ее принял. – Для такой короткой передачи не обязательно было ехать к тебе, ее не запеленговали бы и у меня. – Кто знает, что за технику использует радиотехническая служба СС? Орудие и снаряды – это, конечно, не баллистические ракеты, но и не полевая артиллерия. Это шаг к созданию полноценной ракеты, а этого допустить нельзя. Кофе выпьем? – Нет, может, довезешь меня на машине до аптеки? На службу тебе еще рано. А вот автобусы уже забиты. – Поехали. Отъехав от дома, Биккель чертыхнулся: – Черт, совсем забыл. – Что именно, дорогой? – Забыл спросить тебя кое о чем. А ведь хотел еще вчера. – Ты меня интригуешь. Что ты хочешь знать? – Ты где родилась, Ильза? Женщина с удивлением посмотрела на него: – Ты не читал мое личное дело в Москве? – Читал, но на это не обратил внимания. – Не свойственно разведчику. – Так где, Ильза? – В Шверине, а что? – А в Хенсдорфе у тебя, случайно, родственников нет? – Вот ты о чем! Знаешь, есть двоюродная сестра. Она до замужества жила в Шверине, затем переехала с мужем в Хенсдорф. Его назначили начальником городской телефонной станции, а Сельма по образованию – медицинская сестра. Устроилась в больницу. Муж, я сейчас не помню, как его звали, по-моему, Адел, погиб во время пожара на станции еще в 1936 году, как раз когда в Берлине шли Олимпийские игры. Сельма осталась одна. Но мы с ней после Шверина практически не виделись. Ты хочешь использовать Сельму для выезда в Хенсдорф? – Да. Другой причины получить разрешение на выезд я не вижу. Твоя родственница весьма кстати. – Но я даже не знаю, где она живет. – А Пауль на что? – О нем я не подумала. И все-таки будет странно: почти восемь лет мы не виделись, не переписывались, и вдруг – на тебе, я вспомнила о двоюродной сестре. – Так происходит нередко. – Возможно, а знаешь, мне даже интересно посмотреть, как она живет. – Вот и посмотришь. – А если она умерла? – Сходим на могилу. Главное, выехать в Хенсдорф на несколько дней. Ильза вздохнула: – Тебе виднее. Он отвез Ильзу на Вильгемштрассе, вернулся в район Ринден, проехал через контрольно-пропускной пункт на территорию полка. Оставил «Опель» на стоянке офицеров управления, прошел в штаб. В кабинете встретился с обер-лейтенантом Кестером, который раньше обычного явился на службу, чем никогда не отличался. – Хайль Гитлер, Руди! – Хайль, герр майор! – Ты чего так рано явился в штаб? – Не по своей воле. – Это понятно. – Приказ командира полка: лично проинструктировать обер-лейтенанта Стефана Франка. Его экипаж вылетает для съемки острова Ургедон. Помощник начальника штаба посмотрел на часы: – Вылет в 10.00. На борту должна быть фотоаппаратура. После полета на мне – работа со снимками. В 18.00 я должен представить готовые фотографии лично полковнику Кауцу. – И что там можно сейчас снять? – Ну, наверное, есть что, раз высылают пассажирский «Хенкель», кстати, после этого он должен быть готов к вылету в Берлин. – Это как-то касается задач полка по обеспечению безопасности зоны ответственности северного командования ПВО? – Черт его знает, герр майор. В такие дела я не лезу. – Начальник штаба в курсе задания? – Естественно. Как же без этого. Так что до 18.00 вам придется трудиться здесь без меня. График нарядов и караула я составил, отпуска на время отменены. – А это еще почему? – Война, герр майор. Офицеры рассмеялись. Биккель мгновенно оценил ситуацию: – Слушай, Руди, а не сходить ли нам вечером в кафе? – Вы имеете в виду офицерское? – Нет, там так же, как в казарме: бармен тянется похлеще любого дневального. Я предлагаю сходить в кафе Старого парка. Там спокойнее. – Хорошее кафе, – согласился обер-лейтенант, – а повод? – Да просто посидеть, поговорить. Или обычное человеческое общение уже не в моде? В кафе следует ходить развлекаться, либо проводить деловую встречу, либо снять проститутку? – А так сейчас и получается. Ну что ж, приглашение принимается, пара условий, если позволите. – Называй. – О службе ни слова. – Само собой. – И еще: без вашей очаровательной фройляйн Кребс. – Ревнуешь? – Нет, завидую. – В городе много женщин. – Но не таких, как фройляйн Кребс. – Договорились. Обер-лейтенант ушел. В 8.30 Биккель направился на офицерское совещание, где обсуждался план дня, а командиры эскадрилий получали полетные задания. К полетам на сегодня привлекалось только одно звено прикрытия северо-западного побережья, исключая район острова Ургедон. Это было обозначено категорически. В задачу звена входило обнаружение самолетов Великобритании. На этот случай к вылету была готова эскадрилья «мессеров». Полк был смешанным: в нем были и истребители, и истребители-бомбардировщики, и бомбардировщики, и самолеты-разведчики, и несколько транспортных бортов, сведенных в единое звено. Биккель видел, как в воздух поднялся пассажирский «Хенкель-111». В кабинет вошел Кестер: – Борт с фотоаппаратурой взлетел. – Я видел. – Через час вернется, и мне придется проявлять пленку. – Никогда не занимался фотографией. – А напрасно, увлекательная штука. Особенно когда в ванночке белый лист постепенно превращается в картинку. – Хлопотливое занятие. Фотографировать, может, и приятно, но потом все эти проявители, закрепители, ванночка, специальная лампа. Не по мне. – Каждому свое! – Это верно. Классический пример справедливости. Поэтому эту фразу поместили над входом в концлагерь Бухенвальд. Обер-лейтенант усмехнулся: – Вы действительно считаете, что концлагерь является символом справедливости? |