Книга Терапия памяти, страница 49 – Марина Крамер

В кабинете я при помощи Матвея переоделась в костюм и халат, сунула в карман очки и телефон и пошла в приемное.

Там уже фланировала от стены к стене бледная Ульяна Ненашева в хирургическом костюме, а из смотровой доносится грозный голос Василькова, распекавшего дежурную сестру за отсутствие какого-то набора.

– Здравствуйте, Ульяна Борисовна, – поздоровалась я, и Ненашева вздрогнула.

– Ой… простите, Аделина Эдуардовна, я в голове прокручиваю первую помощь при травме головы. Давно уже этого не видела…

– Ничего, расслабьтесь. Вам придется просто ассистировать, но то, что вы повторяете, очень хорошо.

– Ассистировать? – чуть нахмурилась она. – Кому? Доктору Василькову?

– Нет.

В ее глазах мелькнуло недоумение, она на секунду опустила взгляд на мою руку в гипсе.

– Ульяна Борисовна, возьмите-ка себя в руки, – жестко сказала я, глядя ей прямо в глаза. – Все узнаете, когда придет время. Только прошу вас – ничего не говорите, только слушайте и отвечайте на мои вопросы, если они будут. Это понятно? Смотреть клиентку будем втроем, вы проведете полный осмотр, а мы с Васильковым постоим рядом для уверенности. И еще… – я выдержала паузу и добавила: – «Скорая» везет из автодорожной дочь прокурора, поэтому он сам тоже наверняка приедет и начнет тут всех стращать – ну, так уж у них принято. Вы ни на что не обращаете внимания, делаете свое дело и молчите. Все, что будет нужно, скажу я. Понятно? – она кивнула. – Отлично. И ничего не бойтесь, даже прокурорского ора. Он тут не начальство.

– Да, здесь стоит бояться ора Аделины Эдуардовны, – с порога пошутил Васильков, – и то только потому, что она не повышает голос, а если повысила – то нет времени слушать, сразу бегите.

– На этом наша маленькая юморина закончена, – отрезала я, выразительно посмотрев на дядю Славу.

Тот поднял вверх руки, признавая поражение.

– Смотровая готова, операционная тоже. Анестезиолог уже там. Делать кто будет?

– Ульяна Борисовна.

– Можно вас на минутку, Аделина Эдуардовна? – после паузы попросил Васильков, и я вошла за ним в соседний со смотровой кабинет: – Ты сдурела, что ли?! Я же сказал – это дочь прокурора!

– И даже если бы это была дочь премьера, оперировала бы ее Ненашева, – отрезала я. – Хочешь поспорить с моим решением?

Васильков внимательно на меня посмотрел и вдруг прижал ко рту ладонь, качая головой.

– Все понял? Ну и молодец, – я улыбнулась, подмигнула и вернулась в коридор к Ненашевой. – Ульяна Борисовна, – произнесла я внушительно, взяв ее под локоть. – Вы отличный хирург, я это знаю. Но сейчас ситуация такова, что доверить вам единолично операцию такого объема, как предстоит, я не могу, вы должны это понять.

– Конечно, – она вскинула на меня глаза. – Я бы поступила так же, доведись мне принимать подобное решение. Роль ассистента меня совершенно не огорчает, если вы об этом хотели поговорить. Я просто не могу понять, кому именно буду ассистировать.

– Сейчас все узнаете. Мне… – я запнулась, но решила, что с этой девушкой нет смысла играть в игры, лучше сказать, как есть. – Словом, мне нужно кое-чем помочь Матвею, и это зависит от прокурора.

– Я поняла. Все, что зависит от меня, я сделаю, не сомневайтесь.

– Спасибо, Ульяна Борисовна. И – не прислушивайтесь к тому, что будет говорить прокурор, в стенах этой клиники его слова никакого веса не имеют.

Она чуть улыбнулась и снова свела к переносице светлые брови, погружаясь в мысли.

Вскоре тишину парка клиники разорвали сирены, свет от мигалок заметался по аллее – «Скорую» сопровождала машина ГИБДД.

– Круто быть прокурорской дочкой? – подмигнула я Ненашевой, чтобы та хоть немного расслабилась. – Вон с каким эскортом привезли. Идем, Ульяна Борисовна, встречать.

Она вдруг сделала три резких маха руками – так обычно поступал Матвей перед тем, как войти в операционную, тряхнула головой и сделалась совершенно другой – собранной, сосредоточенной, с прямой спиной и поднятым вверх подбородком, мне даже показалось, что она что-то прошептала негромко.

Санитары ввезли каталку, рядом шел врач с пакетом от капельницы в руке, за ним – фельдшер с папкой и сам прокурор в расстегнутом форменном пальто и без шапки.

– Аделина Эдуардовна, как же хорошо, что вы приехали!

Я встала так, чтобы он не сразу увидел мою руку, буквально спряталась за Василькова.

– Добрый вечер, Владислав Игоревич. Вы, пожалуйста, здесь посидите, в холле диванчик удобный. А я к вам попозже подойду.

Мой тон не располагал к дискуссии, прокурор понял это сразу, а потому, погладив спутанные волосы лежавшей на каталке девушки, покорно двинулся в холл.

Мы же вошли в смотровую, санитары переложили девушку на стол, врач повесил пакет на подставленный медсестрой штатив и забрал у фельдшера папку.

– Докладывайте, – велела я и кивнула Ненашевой.

Та под бормотание врача «Скорой» облачилась в халат и перчатки, подошла к столу и начала осмотр.

Мы с Васильковым стояли чуть поодаль, но и оттуда было хорошо видно будущее операционное поле. То, что работы там непочатый край, определялось с первого взгляда… глазница разбита основательно, нужно выяснить, не повреждено ли глазное яблоко, ухо лежит практически отдельно, держится на тонком лоскуте.

– Отсекайте, – велела я Ненашевой, – и сразу на лед. Время есть, все будет хорошо, пришьем.

– Скальпель, Маша, – она протянула руку, и медсестра вложила в нее инструмент. – Лед, раствор, – лоток тут же оказался у нее возле руки, и ухо, обработанное раствором, легло на лед и тут же было накрыто стерильным материалом. – Готово, Аделина Эдуардовна.

– Хорошо. Что с глазницей?

– Верхний край орбиты сильно раздроблен, тут кругом отломки… яблоко вроде цело… левая стенка повреждена… правая без нарушений… – перечисляла Ненашева, то и дело убирая тампонами кровь. – Спинка носа сломана без смещения… Нужен офтальмолог.

– Уже вызвали, – отозвалась медсестра Маша, и я кивнула – протокол действий в таких ситуациях сестры приемного отделения знали наизусть и выполняли автоматически.

– Не слабо девушку тряхнуло, – пробормотал Васильков справа от меня.

– Скорее всего, не справилась с управлением, не была пристегнута, вылетела в лобовое, а глазница пострадала при ударе о телефон, – сказала вдруг Ненашева.

– Как это? – не поняла я и подошла ближе, надев маску.

– Я такое видела однажды… знаете, есть такие кронштейны, крепятся на приборную доску, чтобы телефон туда вставить и снимать видео? Ну, вот… только там был молодой человек. Удар о жестко фиксированный телефон пришелся как раз на глазницу, разворотило там все, примерно как у нее.

– Чем закончилось?