Книга Небо, полное звезд, страница 12 – Елена Сокол

Я выскакиваю из машины и с визгом бросаюсь к дому, а мама выбирается неспешно и замирает, ожидая, когда салон покинет ее ненаглядная Несмеяна.

Пока я достаю из-под коврика ключ и вожусь с замком, Софья наконец соизволяет выйти из автомобиля и со скорбным выражением на лице оглядеть наше новое жилище.

– Отстой, – морщится она, запахивая плотнее широкий плащ.

– Тебе нужно просто приглядеться, детка, – успокаивает ее мама. – Здесь живут чудесные, милые люди.

– Может, не чудесные, а чудны́е? – уточняет сестра, завидев в окне дома напротив старуху в ночной рубашке и с точно таким же недовольным выражением на лице, как у нее самой.

– Добрый день! – кивает мама нашей будущей соседке.

Но та лишь резко запахивает шторы.

Я стою у открытой двери и смеюсь над этой картиной. В каждом городе свои чудаки и свои особенности. В этом мне нравится, что он не такой, как все. Ты будто очутился на другой планете.

– Пойдемте в дом! – кричу я.

Вхожу внутрь, бегло осматриваю интерьер гостиной и кухни, а затем мчусь наверх, чтобы занять лучшую комнату.

Ею оказывается большая, светлая спальня, окна которой выходят на дом соседей справа. С этой точки, как с наблюдательной башни, виден весь город: вон там современная застройка, дальше центр города, парк, а вон на том клочке, вдалеке, несколько советских блочных пятиэтажек – они выделяются на теле города блеклым серым пятном, словно чужие. Их, видимо, возвели на скорую руку в ту пору, когда Сампо активно застраивался.

Даже старые финские многоквартирные типовушки, мимо которых мы проезжали, въезжая в город, смотрелись надежнее и современнее этих.

– Дорогая, может, ты возьмешь хотя бы пару сумок? – слышится голос мамы.

– Брось, занесем их позже, – отвечает Софья.

– Хорошо, тогда я сама.

– Я же сказала, давай потом!

– Но, детка…

Раздаются шаги на лестнице.

– Эта комната уже занята, – сообщаю я, когда сестра открывает дверь и скользит взглядом по белым стенам.

Пусть берет себе дальнюю, окна которой выходят на лес и окраину. Ей и так всегда достается все самое лучшее, полезно будет ощутить себя проигравшей.

Софья молча захлопывает дверь и идет дальше.

А я с довольным видом оглядываю свою новую спальню. Мне нравится, что она превосходно меблирована, просторна и светла. Есть где развернуться, ведь прежде у меня никогда не было такой большой собственной комнаты.

Я бросаю рюкзак на стул и подхожу к напольному зеркалу. С новой стрижкой, открывающей шею, я смотрюсь совсем взрослой. Неплохо было бы добавить к этому образу юбку покороче, открытый топ и, скажем, пирсинг в носу? Нет, такого мама мне не позволит.

Я спохватываюсь:

– Мам, давай помогу!

Спускаюсь и заношу в дом из машины остатки вещей.

– С каждым разом это все труднее и труднее, – подытоживает мама, закрывая дверь и проводя тыльной стороной ладони по лбу. – И откуда у нас столько барахла, не знаешь?

– У тебя две девочки-подростка, – напоминаю я.

– Точно.

Подхожу ближе и заключаю мать в объятия. Ее руки смыкаются на моей спине, а затем тут же размыкаются:

– Так, нужно же еще занести продукты и приготовить что-нибудь на ужин.

– Лучше отдохни, а я позвоню в службу доставки. Закажем пиццу в честь переезда?

– Пиццу? – Она задумывается всего на мгновение. – Ты забыла про желчный Софьи?

– Нет.

Как я могла забыть? Все в этой семье подчинено либо Софье, либо ее желчному. Каждый чих.

– На заднем сиденье пакет с овощами, приготовим что-нибудь полезное.

– Я схожу, – кисло говорю я.

– Спасибо.

Выйдя на улицу, вдыхаю прохладный воздух. На календаре конец августа, но, бьюсь об заклад, здешний ветер уже пахнет осенью и прелыми листьями.

Я подхожу к машине, беру пакет с продуктами и еще раз смотрю на наш новый дом.

Делаю снимок и мгновенно публикую. «Теперь в Сампо», – подписываю его. И пока ветер треплет мои волосы, наблюдаю за тем, как загораются сердечки: друзья с предыдущих мест жительства ставят мне лайки.

Не сказать, что я была особо популярна там, где жила и училась прежде, скорее – держалась крепким середнячком, но с парой-тройкой сверстников всегда находила общий язык и поддерживала общение в сети. Вот и сейчас, получив комментарий: «Ух, ты! Где это ты? Так красиво!», я отвечаю: «Продолжаю колесить по стране». Задумываюсь и ставлю смайлик, который должен добавить пару очков к моей крутости.

Отправляю, а затем сжимаю зубы. Снова незнакомый город, чужие люди, новая школа, снова нужно привыкать, пытаться адаптироваться, подстраиваться, вникать в новую программу образования, общаться со сверстниками, искать среди них место для себя, ассимилироваться.

«А-а-а-а-а!»

Это ад.

И почему я не могу топнуть ногой, как Софья, и сказать все это вслух?

Почему я вечно жалею маму и стараюсь не доставлять ей неудобств?

– Привет! – отвлекает меня от мыслей чей-то тонкий голосок.

Я оборачиваюсь.

У калитки стоит девушка. Невысокая, худощавая, на вид моего возраста. В глаза сразу бросается ее одежда – она как из прошлого века. Коричневая кофта, застегнутая поверх белой блузы на все пуговицы, старомодная вязаная юбка клиньями, плотные колготы и туфли на ремешке, как символ возвращения в детство.

– Привет, – отвечаю я настороженно.

И несмело подхожу ближе.

– Меня зовут Оливия, – улыбается она и протягивает через калитку руку. – Оливия Ярвинен. Я живу в соседнем доме. Вон в том.

Ветер треплет ее тонкие светлые волосы, и я вдруг ловлю себя на мысли, что девушка хоть и выглядит странно, но есть в ней что-то такое… потустороннее, что ли. Ее необычная северная красота, та, от которой захватывает дух.

– Красивое имя, – говорю я, пожимая ее руку. – А я – Анна.

– Здесь полно таких, – хихикая, девушка склоняет голову набок. Совсем как любопытная птичка. – Имею в виду, имен. Ты же новенькая, да? Вы только въехали в этот дом?

– Собственно говоря, да, – отвечаю я, потрясая бумажным пакетом, наполненным овощами и лотками с филе индейки. – Мы приехали минут пять назад.

– Откуда?

Я пожимаю плечами.

– Отовсюду сразу – нас помотало по стране за последние годы, но в основном по центральной ее части.

– Ого! Впечатляет! Наверное, это так захватывающе – путешествовать.

Внутренне меня передергивает, но вслух я произношу: