Книга Небо, полное звезд, страница 28 – Елена Сокол

Я с облегчением выдохнула, когда сестра со своим другом наконец смогли закрыть крышку багажника и забрались в салон.

– Спасибо, что поверила мне, – сказала я, тронув Софью за плечо.

– Я не поверила, – ответила она, пристегиваясь, и метнула взгляд в своего спутника. – Это все он.

Ромыч, надо признаться, с трудом умещался на водительском сиденье. Автомобиль не был рассчитан и на него: парень отодвинул сиденье назад на максимум, но, несмотря на это, его острые коленки практически упирались в руль. Он поправил висящую над приборной панелью пластмассовую фигурку скелетика и завел мотор.

– Так, значит, ты выпускник? – поинтересовалась я.

– Да, в этом году оканчиваю, – тронувшись с места, ответил он. – Остался школьный бал, экзамены и выпускной – в середине лета.

– А потом? – Я перехватила его взгляд в зеркале заднего вида.

– В наш технический за высшим.

– Ясно. Не хочешь куда потеплее? Или в столицу, где больше возможностей?

Он посмотрел на Софью: вот где крылся ответ. Неужели у них все серьезно?

– Даже не думал, – пожал плечами парень. – А ты? Сонька сказала, ты в этом году тоже оканчиваешь.

– Да, дома, дистанционно.

– А как же экзамены?

– Еще не решила, – призналась я. Если честно, эти вопросы били по больному. – Если захочу, могу просто взять справку об окончании. А если надумаю поступать куда-то, придется сдавать экзамены вместе со всеми.

– Если нужно будет подбросить до школы, обращайся, – подмигнул он.

– Спасибо. – Я откинулась на сиденье и обняла себя руками.

– Ты думала, какие еще могут быть причины у твоей амнезии? – обернулась ко мне Софья. – Я вообще не представляю, каково это – проснуться и не помнить того, что было вчера.

– Не знаю. – Я уставилась в окно. – Однажды я читала, что мозг может избавлять нас от травмирующих воспоминаний таким способом. То, что мы не помним, не причиняет нам боль. Может, я забыла о смерти Мики, чтобы не страдать?

– Он был твоим парнем? – поинтересовался Ромыч.

– Ром! – одернула его Софья.

– А что? – уставился он на нее.

– И да, и нет. – Мика был для меня всем миром. Он был моим воздухом, моим ласковым солнцем, моей причиной просыпаться каждое утро и причиной жить. – Он был моим лучшим другом. А вчера мы должны были идти на наше первое настоящее свидание – уже не как друзья.

– Вчера – это вчера?

– Это в понедельник, – ответила я и тряхнула головой. – Но вчера был четверг.

– Мрак, – сочувствующе заметила Софья и щелкнула языком. – Может, реально было разумнее дождаться возвращения доктора Литвиненко?

– Это еще кто? – спросил парень.

– Психиатр.

– Психотерапевт, – поправила я.

– А что, есть разница? – нахмурился Ромыч.

Похоже, он был парнем веселым, но не слишком любознательным.

– Вообще-то да, – ответила я. – Но применительно к моему случаю это неважно. Думаю, он бы занялся мной вплотную.

– О боже, в дурку забирают только опасных для общества! – вмешалась Софья. – Хотя пару-тройку уколов, которые превращают человека в овощ, думаю, он бы тебе все же прописал.

Она бросила на меня извиняющийся взгляд.

Что ж, спасибо, поддержала.

Но я и сама понимала, что происходящее со мной – не из разряда нормальных вещей. Мой мозг играл со мной в жестокие игры.

– Ладно, не обижайся, – улыбнулась сестра. – Мама и по поводу меня с ним однажды разговаривала.

– А ты-то тут при чем?

– Это же мама. Она всем всегда недовольна.

– Например?

– Тем, что я могу быть грубой. Что огрызаюсь. Что выгляжу не так, как хотелось бы ей.

– Кстати… – кашлянула я. – Давно хотела спросить…

– Валяй, – усмехнулась Софья.

– Твой… э… стиль.

– Что с ним?

– Все черное: губы, глаза, волосы, одежда. Это что вообще? Вы… – Я оглядела их с Ромычем. – Вы готы? Панки? Фанаты тяжелого рока? Кто?

Ромыч закашлялся, а Софья взглянула на меня, как на слабоумную.

– Я черная мамба, – скрипучим голосом ответила она и зашипела.

Я уставилась на нее непонимающе, и сестра рассмеялась.

– Просто не хочу, чтобы меня трогали, – сказала она. Ее лицо в этот момент выглядело серьезным и немного печальным. – Не хочу, чтобы со мной заговаривали, чтобы пытались общаться. Это что-то вроде защиты.

– Вместо таблички «Отвали», – пояснил ее парень.

– Вот как, – понимающе кивнула я.

Хотя ни черта не поняла.

Оказывается, в то время как я пыталась понравиться всем вокруг, моя сестра делала все возможное, чтобы с ней этого не произошло. А причина была все та же: мы всегда и везде были новенькими, каждые два года нам приходилось осваиваться в новом месте, каждые два года мы вынуждены были переживать этот колоссальный стресс. И каждая из нас справлялась с этим по-своему.

Мы молчали до самого озера.

Когда дорога стала спускаться вниз, Рома остановил автомобиль у обочины и вытащил коляску. Софья помогла ему расправить сиденье и подала мне руку, чтобы я пересела в кресло.

– Куда эти штуки? – потряс в воздухе подножками парень.

– Вставляй в пазы, – показала я, – и поворачивай до щелчка.

– Круто, – похвалил он сам себя, справившись. – И тебе так приходится делать каждый раз, когда ты куда-то выходишь?

– Да. Но я делаю это редко.

– Не завидую. – Он почесал затылок. – И как давно у тебя такая беда?

– Рома, – прорычала Софья.

– Че?

Мне даже не нужно было подсчитывать в уме, чтобы ответить:

– Полтора года.

Парень присвистнул.

Сестра толкнула его локтем в бок.

– Нельзя уже и спросить? – шикнул он на нее.

Я покатила вниз по склону к воде.

Над головой мрачно поскрипывали сосны. Когда сильно разыгрывался ветер, казалось, что в лесу открывается и захлопывается сразу тысяча старых скрипучих деревянных дверей. Обычно я ловила себя на мысли, что это зловеще, но Оливии нравилось. Природа всегда казалась ей милее цивилизации, и, наверное, способность чувствовать, понимать и слышать лес, ветер и озера и делала ее более чувствительной и открытой миру. Такое дано не всем.

– Лучше помоги, – с укором сказала сестра.

И руки Ромыча поймали коляску как раз за секунду до того, как она, покатившись с невероятной скоростью, чуть не налетела на гладкие, выступавшие из-под земли корни деревьев.