Книга Небо, полное звезд, страница 46 – Елена Сокол

Не видать мне ее места как своих ушей.

– А вы неплохо бы с ним смотрелись, – шепчет Лииса.

Мария с Олей хихикают, а Оливия морщит нос:

– Этот Кай – никчемный и заносчивый. Уверена, к тридцати годам будет пьяницей-неудачником. Пусть Эмилия с ним возится, а нашей Анне он не пара.

Я смеюсь, но мысленно возражаю. Мне хочется самой разобраться, кто мне пара, а кто – нет.

На химии Оливия застает меня рисующей на последней странице тетради. Я слушаю учителя и рисую карандашом лес. Черные стволы, сухие, крючковатые ветви. Это мертвый лес. Такой я видела сегодня во сне.

– Что это?

– Не знаю.

Все мои мысли о том, что, пока Кай ко мне расположен, никто меня не тронет. Возможно, пора как-то ускорить процесс. Завлечь его чем-то, выдать поцелуй в качестве аванса. Хорошо бы и Эмилия отвлеклась на кого-то другого. Мне уже не терпится пересесть в столовой на ее место и увидеть, как вытянется хорошенькое личико девушки, когда она поймет, что ее отправили в отставку.

Я уже и сама не понимаю, брежу ли Каем или той властью и тем положением, которое сулит нахождение рядом с ним.

Вечером я договариваюсь с ним о встрече. Говорю, что мне скучно и хочется с кем-то поболтать. Убеждаюсь, что мама на «свидании» с красным полусладким, ссылаюсь на плохое самочувствие и желаю ей доброй ночи. Затем прикрываю дверь в комнату сестры, которая смывает у зеркала свой боевой демонический раскрас, ставший с некоторых пор ее любимой маской, затем запираю замок в своей комнате, одеваюсь и спускаюсь через окно по шаткой шпалерной конструкции для вьющихся растений.

Мимо собственных окон мне приходится двигаться перебежками. Никто, кроме старухи Пельцер, меня не видит, но и той все равно – она задергивает шторы и отходит от окна. На улице холодно, и я топчусь на месте, ожидая, когда приедет Кай. Мне приходится отойти на полсотни метров от дома, чтобы не привлекать ничье внимание.

Автомобиль подъезжает в тот момент, когда я уже готова все бросить и вернуться домой. Мои ноги заледенели, и пальцев я уже не чувствую. В салоне пахнет потом и табаком, но меня это не заботит: в одежде Кая, в его манере держаться, в его лице и прическе столько крутости, что я ощущаю себя рядом едва ли не с кинозвездой. Вот какое впечатление он на меня производит.

Мы останавливаемся у озера, и парень выключает двигатель.

– Будешь? – Он прикуривает сигарету.

– Давай, – киваю я.

Мне хочется быть еще круче.

Принимаю сигарету из его пальцев и затягиваюсь. Мне хочется, чтобы получилось изящно и сексуально – так, как показывают в фильмах, но вместо этого я закашливаюсь, и из глаз брызжут слезы. Горло раздирает спазмами, легкие горят, а Кай покатывается со смеху.

Но очень скоро я привыкаю.

У меня начинает получаться затягиваться едким дымом, задерживать дыхание и только потом выпускать его наружу тонкой струйкой. У меня кружится голова, но я ощущаю себя по-настоящему взрослой. И когда Турунен тянется ко мне за поцелуем, я сглатываю горечь и отвечаю ему.

Он засовывает язык в мой рот на всю глубину – он такой мокрый и теплый. На нем привкус его пота. А еще мятная сладость с табачной горчинкой.

Страх смешивается с возбуждением, едва руки Кая начинают исследовать мое тело. Они мнут, скребутся, рвут одежду, пробираются к талии, затем ниже, под пояс юбки, под ткань трусов.

На сегодня достаточно. Я торопливо сбрасываю с себя его руки и смеюсь. Откидываюсь на сиденье и смотрю на дрожащий диск луны над озером.

Кай закуривает новую сигарету. Он недоволен.

Я ощущаю огромный прилив адреналина. Из динамиков грохочет музыка. Турунен трясет сальными волосами, а я болтаю ногами в такт мелодии.

Это тайный вечер. У нас теперь есть тайна. Мы целовались наедине. Это точно шаг вперед, и я – особенная. Для девочки шестнадцати лет – это открытие гипермасштаба.

Теперь я иду по школе, расправив плечи. Уроки, учебники, контрольные – все отошло на второй план. Я больше не гоняюсь за любовью матери и не пытаюсь наладить отношения с сестрой. Мне плевать, что несет Оливия, я не слушаю ее даже вполуха. У меня новая мечта, и я становлюсь ближе к ней каждый день.

– Слышала про вечеринку у Эмилии? – спрашивает Лииса, налетая на меня в коридоре.

– Нет. А кто идет?

– Все!

Раньше даже представить такое было невозможно, а теперь никто не в силах помешать нам заявиться на вечеринку к королеве класса.

– Тогда мы тоже будем, – улыбаюсь я.

– Папа не отпустит, – причитает Оливия.

– Значит, сбежим! – командую я.

– Это как? – Ее глаза округляются.

– Через окно!

– Нет…

– Да! – Я трясу ее за плечи. – Вечером приставишь лестницу, останется только открыть окно и выбраться. Вернешься тем же путем.

– А если он заметит?

– Ему даже в голову не придет тебя проверять.

Но вечером все идет не по плану. После ужина мать начинает прихорашиваться: укладывает волосы, надевает платье, наносит духи.

– Ты куда-то собираешься? – интересуюсь я.

– У меня встреча, – бросает она, не глядя в мою сторону. И добавляет: – По работе.

– Будешь поздно?

– Трудно сказать. Ложитесь спать, не дожидаясь.

– Хорошо.

Я наблюдаю за тем, как она накидывает пальто, как подбирает обувь к образу, как покрывает губы блеском, и замечаю, что ее раздражает мое внимание.

– Ты сделала уроки? – спрашивает мама, обуваясь в прихожей.

– Да, – отвечаю я.

Можно ответить ей на любом языке мира и притом любую чушь. Она все равно не слушает, ее вопрос лишь намек: мне пора заняться своими делами и оставить ее в покое.

– Счастливо, мам, – говорю я ей в спину, когда она выпархивает из дома.

– Ага.

Я закрываю дверь, выключаю свет и подхожу к окну.

Вижу, как мать идет к соседнему дому и останавливается у двери. Через полминуты выходит Отсо. Похоже, он очень рад ее видеть. Обнимает, скользит рукой по спине, держит за талию, зарывается носом в ее волосах. Я слежу за тем, как они садятся в его машину, и стискиваю зубы.

Отчего-то так противно на душе, так горько. Все ее улыбки – для него, хорошее настроение – ему, ее свободное время – тоже. Дома она как робот, а тут – светится вся. Мне будто кожа становится не по размеру, такого со мной еще не происходило, все внутри меня кипит.

– Мой отец пошел на свидание с твоей матерью, – звенит голос Оливии, когда мы выбираемся из дома и встречаемся на улице.

Она воодушевлена, на ее лице – восторг. Девушка сжимает кулачки и идет вприпрыжку.