Книга Чеченский этап. Вангол-5, страница 40 – Владимир Прасолов

Татьяна отчего-то взволновалась, вдруг вспыхнула, румянец залил ее лицо, и она, пряча глаза, ответила несколько неуверенно:

– Хлеб я пеку здесь, Татьяна Сидоровна меня зовут.

– Акеева Татьяна Сидоровна, член семьи врага народа, ссылка на пять лет, пекарь, с ней двое детей, мальчик и девочка, – доложил комендант и дополнил, глядя на опустившую глаза Татьяну: – Очень хорошо хлеб печет, очень.

– Так это про нее я, выходит, слышал? Даже хлеб пробовал, действительно хороший хлеб, – сказал грузин и, еще раз глянув на Татьяну, пошел в сторону комендатуры.

– Так, кого Григорий Ильич выбрал, собирайтесь, я пойду документы подготовлю. Остальные разойдись по работам, – скомандовал комендант.

Татьяна тоже повернулась, чтобы уйти в землянку. Комендант тронул ее за плечо.

– Это начальник отдела снабжения всей стройки в районе, большой человек. Чего ты так на него среагировала, я подумал… Он хороший мужик, не обижайся.

– Да все хорошо, просто растерялась я что-то.

– Ладно, иди, Татьяна Сидоровна.

Татьяна вернулась в землянку, легла, но не могла уснуть. Ей все мерещился взгляд этого грузина и его слова – красавица…

Вскоре грузовик увез несколько человек, отобранных на работы, и жизнь в пересылке покатилась уже привычной колеей. Татьяна месила тесто, чистила формы, топила печь и пекла ароматный и вкусный хлеб, за что получала теплые взгляды и слова от людей – кормилица ты наша! А вечерами она размышляла о том, что же будет, когда зима придет в эти края. Она слышала про лютые морозы и со страхом думала о том, что ни у нее, ни у детей нет ничего зимнего – ни обуви, ни одежды, а холода уже близко. Как-то Татьяна осмелилась и спросила у коменданта, зашедшего к ней справиться о наличии муки:

– Как зимовать-то будем? Ни обувки, ни одежки зимней детям нет. А их у нас, гляди, два десятка по территории бегают.

– Не дрейфь, Сидоровна, я про то Григорию Ильичу говорил. Обещал помочь. Подвезти должны на днях, он слово свое ой как ценит. Зря не болтает, серьезный мужик.

Действительно, через три дня из района пришла машина: привезли валенки, телогрейки, детскую одежду и обувь. А еще через день шквалистый ветер принес снег с дождем, Енисей кипел белой пеной, вырываясь из берегов. Осень, короткая и жесткая сибирская осень дала о себе знать.

– В такую погоду хороший хозяин собаку на двор не выгонит, – сказал кто-то в землянке, когда послышались удары в рельс на построение.

Не пойду, решила для себя Татьяна, все одно бестолку. Она поправила одеяло на своих малышах, только-только уснувших под ее боком. И собралась было снова уснуть, но ей не дали.

– Акеева, подъем, тебя там комендант требует.

– Зачем? – буркнула спросонья Татьяна.

– Ты вопросов не задавай, бегом на построение!

Татьяна быстро оделась и вышла из землянки. Хлесткий, леденящий ветер ударил в лицо.

– Акеева, тебя тут ждут, понимаешь ли! А ты где? – подскочил к ней комендант.

– Все в порядке, товарищ комендант, вот отдельное поручение по поводу Акеевой, ее с детьми в райцентр приказано, в распоряжение товарища Симношвили. Прямо сейчас, этой машиной, а то дорогу может размыть. – Молодой сотрудник НКВД протянул коменданту бумаги.

– Ну и хорошо, Акеева, быстро в землянку, собирай детей – и в машину, – прочитав бумаги, распорядился комендант.

Два раза Татьяну просить не пришлось. Пулей метнулась она в землянку и через пять минут, с укутанными детьми, уже сидела в кузове полуторки.

– Давайте детей в кабину, мамаша, – предложил сотрудник.

– Нет, со мной поедут, – отказалась Татьяна, прижав ребятишек к себе.

Она даже не успела попрощаться с комендантом, только махнула и ему, и всему пересыльному пункту рукой, когда машина тронулась. Три с лишним часа продиралась полуторка таежными дорогами до небольшого поселка на реке Тее.

– Вот сюда вас приказано доставить, – сказал сопровождающий, когда машина наконец остановилась около дома в самом начале поселка.

В окнах горел свет. Татьяна подала вышедшему ей помочь водителю детей, спрыгнула с кузова на деревянный тротуар, к которому боком, вплотную, прижался грузовик. Пока из кабины вышел милиционер, из дома, ей навстречу к калитке, у которой она в нерешительности остановилась, уже почти бежал тот самый, уже знакомый ей грузин.

– Прошу, Татьяна Сидоровна, проходите, давайте ребят, я помогу. – Он махнул рукой сопровождавшему, и тот вернулся в машину.

Татьяна, почему-то спокойно, отдала на руки этому человеку дочку и, взяв за руку сынишку, шагнула в калитку. Поднимаясь по тропинке к крыльцу дома, Татьяна заметила, что прямо в огород как бы заходит небольшой участок тайги. Несколько сосен, лиственниц и большая раскидистая береза, стоящие прямо в огороде, соединяли его с тайгой, поднимавшейся необозримо далеко вверх. Выше по косогору сопки больше никаких домов не было. Внизу, за дорогой, из двора был виден ручей. И только влево, вдоль дороги, продолжалась улица.

– Проходите, меня зовут Григорий Ильич, мы виделись там, на Енисее. Помните?

Татьяна, улыбнувшись, кивнула.

– Это теперь ваш дом, Татьяна Сидоровна, – сообщил он, пропустив Татьяну в раскрытую перед ней входную дверь.

– Мой дом? Почему?

– Потому что вы хороший работник и отличный специалист. Вот руководство района и решило выделить этот дом для вашей семьи. А вам придется взять на себя работу поселковой пекарни. Вы же не против?

– Пекарня? Конечно, возьмусь, – ответила не раздумывая Татьяна, она хорошо знала свою работу и обрадовалась, что ей придется заниматься именно этим. Как бы там ни было, а ее дети всегда будут иметь кусок настоящего свежего хлеба. Войдя в переднюю комнату, она огляделась. Русская печь была натоплена и сияла белыми, недавно побеленными боками. Стол застелен свежей льняной скатертью, возле него стояли четыре табурета. На столе – самовар, чашки, сахар и печенье.

– Проходите, раздевайтесь, попьем чаю, я вам все покажу, и до завтра отдыхайте, Татьяна Сидоровна, – сказал Григорий Ильич.

Татьяна прошлась по дому: две спальни и небольшая кухня. В спальнях кровати, аккуратно застеленные чистым новым бельем. Татьяна смотрела на все это, после нескольких месяцев жизни на нарах в землянке, как на чудо. Вернее сказать, она вдруг вспомнила свой дом, почти такой же, из которого ее вышвырнули. Теперь этот человек привел ее в новый дом. Она села на табурет, Валя и Коля с вниманием рассматривали дом, в котором оказались.

– Мама, мы теперь здесь будем жить? – спросил Коля.

– Да, – ответила Татьяна.

– Ура! Здесь так хорошо! Чур, я здесь буду сидеть. – Он подбежал к столу и забрался на табурет во главе стола.

– Нет, сынок, ты будешь сидеть за столом вот здесь, а это место для гостя. – Она посмотрела на Григория Ильича. Тот внезапно покраснел и, совладав с собой, улыбнулся, прошел к столу и сел на место, определенное ему хозяйкой. Это было место главы семьи, и он это понял.