Книга Транссферы. «Бермудский» треугольник Вселенной, страница 24 – Алекс А. Алмистов

– Мы все пойдем за тобой, Оуджушуа, – после затянувшейся паузы, наконец, высказал всеобщее решение седовласый Маакуа, самый старый и уважаемый из охотников племени. – Веди нас. Мы тебе доверяем.

Оуджушуа удовлетворенно кивнул и, бросив презрительный взгляд в адрес трусливо поджавшего хвост и отчаянно пытающегося затеряться в толпе Уаутуау, приказал охотникам вновь взяться за носилки с их охотничьей добычей.

Впереди их ожидал нелегкий и полный непредвиденных опасностей путь.

Стояла глубокая ночь.

Полная Луна и белые жемчужины звезд ярко освещали землю, накладывая на окружающие камни и толстые стволы деревьев фантастические тени и контуры.

Герман не спал. Он, устало раскинув ноги и подложив под себя для удобства сложенную вчетверо медвежью шкуру, сидел у входа в свою пещеру. И как мальчишка пытался попасть маленьким камешком в им же самим построенную из песка и пыли пирамидку.

До рассвета было еще не менее двух часов.

И эта бездна времени, вся без остатка, принадлежало ему одному. Ему, Герману Леваневскому, а не мудрому вождю племени Рыси Оуджушуа, которым он вновь должен был стать в этом мире с первым же лучом Солнца.

За его спиной, в густой холодной темноте и безмолвии, мирно посапывала его семья: жена Эйейка и их сын Нэдшуа. Им никогда не было суждено узнать, кем становился их муж и отец в эти и им подобные часы сумрака и одиночества.

Они искренне уважали и, наверное, даже горячо любили только одного Оуджушуа. Герман же Леваневский был незнаком, чужд и недосягаем для их примитивного сознания. И, может быть, это было к лучшему.

Внимание Германа привлек легкий шорох, донесшийся до него из густых зарослей кустарника, стоявших стеной перед пещерой и отбрасывающих уродливые тени.

Он насторожился.

Какое-то странное чувство опасности и недоумения бесцеремонно подмяло под себя его мысли и ощущения.

Шорох повторился. С удвоенной громкостью и силой.

Герман встревожился не на шутку, вскочил на ноги и со всех ног бросился в пещеру за своим оружием.

Но было уже поздно.

Острая и невыносимая боль пронзила его спину, сокрушив на своем пути позвоночник и окровавленным костяным наконечником выскользнув из груди.

Герман тяжело захрипел, захлебываясь собственной кровью.

Быстро теряя остатки своих жизненных сил, он беспомощно рухнул на каменный пол пещеры.

– Ну вот, мы и в расчете, великий вождь, – зловеще прозвучал над его скорчившимся в предсмертных судорогах телом чей-то хриплый голос.

Теряя сознание, Герман все же узнал этот голос. Он, без сомнения, принадлежал его лютому врагу и завистнику Уаутуау.

– Ну, вот и все, – с нескрываемой злобой и торжеством повторил убийца, трусливо оглядываясь по сторонам.

«Нет ничего страшнее в жизни, чем Ненависть, Предательство и Зависть, – пронеслось в сознании Оуджушуа в последние мгновения его жизни. – Глупец или, что гораздо хуже, негодяй тот, кто этого не понимает».

Сам он сумел это познать на личном опыте и в самой доходчивой форме.

* * *

– Ну, что ж, – холодно, но, вместе с тем, удовлетворенно произнес Царь Священной Атлантиды Евэмон.

Все еще не выпуская из своих рук искусно выполненный из человеческого черепа кубок и искренне наслаждаясь ароматом и живительной силой любимого напитка, он сдержанно добавил:

– Дело сделано!

Его лицо вдруг побледнело и исказилось гримасой искреннего удивления.

Сознание Германа стремительно возвращалось из небытия.

Теперь он уже был ВЛАСТЕЛИНОМ.

Жизни и судьбы сотен, тысяч, десятков тысяч людей были в его полной и безраздельной власти.

А этот необычный кубок, который он все еще продолжал крепко сжимать в своих руках, был некогда действительно человеческим черепом. Черепом ПЕРВОБЫТНОГО ОХОТНИКА и мудрого вождя племени Рыси. Тем, что когда-то было Оуджушуа.

Между тем, заметив тень замешательства на лице своего господина, стражники, облаченные в оранжевые латы и окружавшие Властелина со всех сторон, с громким лязгом выхватили из ножен свои острооточенные мечи и угрожающе бросились к склонившейся в почтительном поклоне у его ног фигуре.

Но Властелин жестом остановил их служебное рвение и приказал немедленно вернуться на место.

– Так ты говоришь, мой верный раб, что с этой минуты дикие народы северных окраин империи будут подчиняться мне беспрекословно? – в задумчивости, но всё с тем же царственным высокомерием, произнес он, поднимаясь с трона и делая шаг в сторону стражников и застывшего в ожидании неминуемой смерти атлантского вельможи.

– А ты ничего от меня не утаиваешь, презренный? – процедил он сквозь зубы, сжимая пальцами лицо своего затрепетавшего всем телом собеседника.

Царские стражники вновь оголили свои мечи и решительно бросились к несчастному. Но и в этот раз Царь своим властно и бесцеремонно их остановил.

– Да подтвердят мою искренность и благие намерения Боги! – упавшим голосом запричитал бедняга. – Я передал тебе, о Повелитель, всё, что мне стало известно в результате Северного похода твоих легионов! Мне нечего добавить! Можешь меня за это казнить!

– Могу и казнить, – цинично заметил царь и верные ему гвардейцы вновь встрепенулись.

Они уже устали ждать и собирались хотя бы в этот раз, наконец, исполнить свой долг и разрубить дерзкого собеседника своего Властелина на тысячи маленьких кусочков.

– А могу и наградить, – между тем в задумчивости продолжал грозный Царь. – Если…

Стражники приготовились броситься в атаку.

Между тем, лицо Властелина озарилось миролюбивой улыбкой.

– Если, – наконец решился он закончить свою фразу. – Ты повторишь передо мной и перед моими приближенными всю свою необычную историю. Она мне понравилась. Так же, как и этот дикий обычай с кубком. Я хочу выслушать твою историю еще раз. Причем немедленно, раб!

– Слушаю и повинуюсь, мой повелитель, – дрожащим голосом заговорил вельможа, все еще отказываясь верить в свое неожиданное спасение.

– С твоего великодушного позволения, я опущу ту часть своей истории, которая касается тех небывалых тягот и лишений, обрушившихся на верные тебе легионы в самом начале похода к Северным границам нашей Священной Империи, – вельможа запнулся, ожидая реакции царя и время от времени с опаской поглядывая в сторону его насторожившейся стражи.

Царь благосклонно кивнул.

– Так вот, – голос вельможи зазвучал увереннее. – Когда твой покорный слуга и вверенные ему твоей милостью легионы оказались, наконец, на самом северном краю Священной Империи, мы, к своему немалому удивлению, обнаружили там достаточно многочисленный, хотя и очень дикий, народ. Вначале твоим легионам никто не оказывал достойного сопротивления. Дикари принимали нас с должным почтением и гостеприимством. Так продолжалось до того самого момента, пока мы не оказались у ворот их столицы, затерянной среди холодных скал и бездонных ущелий. Дальше дикари наотрез отказались нас проводить. Твоим легионам пришлось вступить в бой и, милостью богов и непревзойденной доблестью твоих верных солдат, столица дикарей пала. Хотя, и после достаточно непродолжительной осады и нескольких жестоких штурмов. Мы до основания разрушили весь город, но никаких сокровищ и ценностей в нем так и не нашли.