Книга Последняя жатва, страница 74 – Ким Лиггетт

– Где шериф Илай? – Я растираю запястья. – Он растолкует тебе, что я не имею никакого отношения ко всем этим смертям. Это просто огромное недоразумение.

– Да ну? – Грег с самодовольной ухмылкой вынимает из папки лист бумаги и пододвигает его ко мне. – А как насчет списка книг, которые ты взял в библиотеке за последний год? Шизофрения. Манипулирование чужим сознанием. Гипноз. Сверхъестественное. Пророки. Как насчет всего этого?

– Эт-то было до того, – мямлю я. – Когда я еще только пытался понять, что происходит.

Грег опять подается вперед. Вид у него внимательный и напряженный.

– Происходит с кем? С тобой? Ты считаешь себя кем-то вроде Бога… вроде пророка? Ты слышишь голоса, Клэй?

Я сижу молча, уставившись на пластиковую столешницу стола, имитирующую рисунок натурального дерева. Просто держи язык за зубами.

Грег испускает глубокий вздох:

– Я всего лишь пытаюсь понять, что к чему. Так что ты уж помоги мне. У твоего папаши сносит крышу… он вламывается в хлев, где происходит искусственное осеменение коров, убивает их всех с помощью металлического распятия и пытается добраться до быка-производителя, который их осеменил. Остальные коровы затаптывают его насмерть. Ты обвиняешь в его гибели Общество охраны старины… утверждаешь, что в ней замешаны все эти семьи… что-то вроде теории заговора. – Он раскладывает передо мной школьные фотографии Тайлера, Тэмми, Бена, Джимми и Эли. – Теперь перенесемся на год вперед – ты вступаешь в совет Общества охраны старины, быку из хлева, того самого, где все произошло, кто-то перерезает горло, а трое из твоих товарищей по совету вдруг умирают при весьма подозрительных обстоятельствах. И их тела – совершенно случайно – находишь именно ты.

Он выкладывает передо мной две фотографии того, что считает местами преступлений:

– Вот Джимми, который истек кровью у алтаря. А вот Бен, который висит на футбольных воротах, совсем как гребаный Иисус Христос. Прежде чем они погибли, у каждого из них происходила стычка с тобой. Ты прочитал все эти книжки о манипулировании сознанием, поклонении дьяволу и пророках, и после этого ты говоришь мне, что все это совпадение?

– Да. Именно это я тебе и говорю.

Он разражается хохотом.

– Тогда ты, видимо, самый невезучий парень на всем белом свете! – Я плотнее закутываюсь в одеяло. – А тут еще это клеймо. – Он пододвигает ко мне снимки, сделанные крупным планом при вскрытии Джимми и Бена. – У Джимми клеймо было на крестце. А у Бена на икре ноги. У нас, разумеется, нет доказательств того, что такое же клеймо имелось и у Тэмми, потому что теперь она выглядит вот так. – Он кладет передо мной еще одну фотографию, и меня передергивает. Тело на фотографии похоже на нечто из коптильни мистера Миллера.

– Но думаю, мы можем с уверенностью сказать, что точно такое же клеймо было и у нее. Разве ты сам так не считаешь, Клэй?

Я чувствую во рту послевкусие, оставшееся от жженого кофе, и невольно вспоминаю запах горящей плоти. К горлу подступает тошнота, но я не сдаюсь. Я не стану показывать ему, что он меня достает. Я проглатываю желчь и кислоту, жгущие мое горло, и заставляю себя посмотреть Тилфорду прямо в глаза.

– Я этого не делал.

– Мы тут провели кое-какие изыскания. Ты знаешь, что означает этот символ?

– Нет. – Я пытаюсь изобразить безразличие, но чувствую, как лицо мое начинает заливать краска.

– Это странно. Потому что я уверен, что ты отлично это знаешь. Этот символ связан с поклонением дьяволу. Ты нарисовал такой же на обложке своего учебника по математике. – И он пододвигает ко мне фото передней стороны этой обложки.

– Скорее всего, я просто увидел его на одном из них и срисовал. На обложке этого учебника есть куча и других рисунков.

– Что ж, тут ты прав, но как ты объяснишь вот это? – Он достает из папки еще одну фотографию, кладет ее передо мной, после чего откидывается на спинку стула и сцепляет руки на затылке.

Я собираюсь с духом и смотрю на фото. Это аэрофотоснимок. Проходит не менее минуты, прежде чем до меня наконец доходит, что на нем изображено. Это наша ферма. И тут я вспоминаю, как на днях Умничка рассказывала мне, что видела над ней самолет… вернее, дрон. Должно быть, так они и сделали этот снимок. Я вижу крышу нашего дома, сарай для хранения инвентаря, мой пикап, стоящий на подъездной дороге, комбайн в середине поля и хлев, где содержали стельных коров, – но мое сердце сжимается не из-за них.

На пшеничном поле виднеется символ. Перевернутая буква «U» с двумя точками наверху и двумя внизу. Видная совершенно ясно, она словно вырезана в пшенице.

– Этого не может быть. – Я мотаю головой. – Наверняка это какая-то постанова. Либо это фото подделал Нили, либо кто-то выкосил на поле этот символ, пока я спал, – гневно говорю я, рассмотрев снимок.

– Здесь говорится, что шериф нанес тебе визит после того, как умер Джимми. Он сказал, что ты вел себя странно и что ты убираешь урожай пшеницы не так, как это делал твой отец. – Он листает страницы в своем блокноте. – Ты сказал ему буквально следующее, я цитирую дословно: – «Я использую силу».

– Послушай. – Я дергаю цепь, которой наручники прикреплены к стулу, и слышу резкий, действующий на нервы лязг. – Я могу все это объяснить… ведь должно же быть какое-то логическое объясн…

– А теперь послушай, что скажу тебе я, – прерывает меня Тилфорд. – Ты накачал ребят наркотиками, а потом заклеймил. Это что, часть твоего пакостного ритуала? Ты клеймишь их знаком смерти, как клеймят скот перед тем, как его забить, а теперь приканчиваешь их одного за другим.

– В самом деле? – Я смеюсь, откинув голову назад. – Выходит, теперь я еще и торчок?

Грег ухмыляется.

– Знаешь, зачем сюда приходила та миленькая блондинка, которая взяла у тебя образцы крови и волос? – Он достает из папки небольшой листок розовой бумаги. – Токсикологическое исследование показало высокое содержание сальвии в твоем организме.

– Сальвии? Я не понимаю… каким образом она…о, господи, костер… дым… должно быть, они жгли сальвию в этом костре. Поэтому все и вели себя как безумные.

– У нас есть показания десятков очевидцев, и все они говорят одно и то же: единственным человеком, который вел себя как безумный, был ты.

– Кто-то хочет меня подставить. – Я пытаюсь встать, но цепь не дает мне это сделать. – Это Ли Уиггинс! – выпаливаю я. – Он как-то в этом замешан. У него зуб на мою семью… на моего отца.

– Это из-за твоей сестры? В последний раз ее видели, когда она убегала от тебя после Праздника урожая. Что между вами произошло? Я слышал, что ты застукал ее с Джимми Дуганом в подвале здания Общества охраны старины. Он что, унизил тебя?

– Нет, все было вовсе не так. – Я опять дергаю цепь, пытаясь встать.

– Она запятнала имя твоей семьи, да? – кричит он. – А теперь она пропала. Люди видели ее в городе вместе с известным торговцем метамфетамином, а ты даже не пытаешься ее искать?