Книга В бессердечном лесу, страница 38 – Джоанна Рут Мейер

– А если не запишусь?

Я ненавижу этого мужчину до мозга костей. На секунду мне хочется притащить его с чертовым королем в Гвиденский лес и оставить на растерзание древесным сиренам. В голове вспыхивают воспоминания: мамино сердце, кровь, заливавшая мокрые листья. Глаза Серены, ее кожа, сверкавшая под дождем, фиалки, спутанные в волосах. И я едва могу дышать.

– Честно, Оуэн, в таком случае я даже не знаю, что с тобой станет. За твоей сестрой все равно будут ухаживать, но тебе вряд ли разрешат с ней видеться. Ведь кем ты будешь? Бродяжкой? Вором? Девочку нужно защитить от вас обоих.

Я хватаюсь за голову.

– Пожалуйста, дайте мне увидеть ее. Она одинока и напугана. Я нужен ей.

Талиесин фыркает.

– Не нужен. А теперь отвечай, ты примешь щедрое предложение его величества? Подпишешь заявление о том, что ничего не знаешь о преступлениях отца, и поступишь в армию?

Я вспоминаю, как отец склонялся над звездными картами с черными от чернил пальцами и остывшей чашкой чая с корицей на столе. Как Авела бегала по траве, словно новорожденный ягненок, с испачканным в клубнике лицом. Как я танцевал на холме под музыку из фонографа, по четыре минуты зараз. Как мама превратилась в пепел в проклятом лесу.

– Я подам обжалование королю, – тихо произношу я.

– Говори громче, мальчик, я тебя не слышу.

Я вскидываю голову и смотрю Талиесину прямо в глаза.

– Я подам обжалование королю. Это мое право как гражданина Тариана. И закон обязывает вас соблюдать его.

Капитан вздыхает, будто я величайшая помеха, с которой ему приходилось сталкиваться в жизни. Может, так оно и есть.

– Ладно. – Он встает с кресла. – Но, боюсь, тебе это не понравится.

* * *

Не знаю, чего я ожидал от дворца, но явно не этого: холл с низким потолком, стены с деревянной обшивкой, ковер мшисто-зеленого цвета. Талиесин ведет меня по коридору, который тоже облицован деревянными панелями с замысловатой резьбой в виде листьев и лоз. Я в жизни не видел столько дерева, и в голове мимолетно проносится мысль, что Гвиден, наверное, неспроста так ненавидит короля. Глупо, конечно. Она не могла затаить личную обиду – ей сотни лет, а его короновали только тридцать лет назад, когда мой папа еще был молодым.

На стенах мигают стеклянные лампы, и я с секундным запозданием понимаю, что они не масляные, а электрические и жутковато гудят. Меня всегда восхищала концепция электричества, но теперь, когда я внезапно столкнулся с ним, мне как-то не по себе.

Капитан неожиданно заводит меня в приемную подальше от главного коридора – я-то думал, что нас ждет долгая дорога к королю. Затем показывает на диван на гнутых ножках, стоящий напротив огромного фортепиано.

– Жди здесь.

И выходит в коридор, закрывая за собой дверь.

Я расхаживаю по комнате. Помимо дивана и фортепиано, тут есть настоящий дровяной камин рядом с узкой книжной полкой и окно, выходящее на север. Над камином тикают часы. Здесь нет электрических ламп, только обычная масляная на столе.

Скоро от ходьбы начинают болеть ноги, и я попеременно то смотрю в окно на тусклые звезды, то сижу на диване, повернув голову в сторону двери. На часы стараюсь не смотреть. Проходит час. Два. Три. Приближается полночь. У меня урчит в животе, напоминая, что я ничего не ел с поезда. Может, король забыл обо мне? Или Талиесин вообще не сообщал ему о моем присутствии.

Тело затекает от долгого ожидания, а разум вырисовывает ужасные картины: Авела заперта в темнице, отец казнен и похоронен в безымянной могиле, Серена смеется, забирая мою душу, с ее пальцев капает кровь.

Я тоскую по дому, по телескопу в обсерватории, по Авеле, мирно спящей в кроватке на первом этаже, по отцу, попивающему чай рядом со мной.

Согласно часам на стене, после четырех утра дверь наконец со скрипом отворяется.

Я встаю с дивана с колотящимся сердцем и смотрю в лицо королю Элиниону. Он знаком мне по газетным статьям и по портрету, что висит в постоялом дворе. В жизни он гораздо внушительнее. У него пронзительные зеленые глаза, аккуратная бородка, темные волосы, достающие до плеч. На вид ему не больше сорока, и он худой, как тростинка.

Я запоздало кланяюсь, ноги едва не подкашиваются.

– Что ж, Оуэн Меррик, ты создал мне большие неудобства. Говори, что хотел, и покончим с этим.

Сглотнув, я снова выпрямляюсь и молю себя не дрожать под его взглядом.

Король скрещивает руки на груди.

– Ну?

– Ваше… ваше величество, – я закусываю губу, – я хотел бы увидеть сестру. А также узнать, в чем обвиняют моего отца, и навестить его.

Он хмурится. На нем зеленый костюм и жакет, расшитый золотыми нитями, которые блестят в свете лампы. Я улавливаю запах земли и влажных листьев и понимаю, что он доносится от короля.

– Нет.

Недоуменно моргаю.

– Что?

– Нет. Ты не можешь увидеться с сестрой. Не можешь узнать, что сделал твой отец – если, конечно, уже не знаешь, – и тем более не можешь его навестить. Это все?

Кажется, будто комната сжимается вокруг меня, и на секунду мне мерещится тот же запах гнили, которым пропитан Гвиденский лес.

– Ваше величество, почему я не могу увидеть сестру?

– Для нее же лучше, если она забудет вас с отцом и свою былую жизнь под звездами.

В голове раздается рев.

– Но почему?

– Чтобы, повзрослев, она не совершила того же предательства.

– Я не понимаю, что такого сделал мой отец! Почему вы не можете ответить? – мой голос звучит громко и напряженно… я кричу на короля.

Он хватает меня за плечи, впиваясь пальцами в кожу.

– Ты не сидишь с отцом в темнице только по моей милости. Полагаю, капитан уже озвучил мое щедрое предложение: запишись в армию, тренируйся с солдатами. Докажи, что ты верен Тариану и своему королю.

Его пальцы сжимаются все крепче, и я ахаю от боли.

– Я верен, как и мой отец!

Король смеется.

– Будь осторожен, Оуэн Меррик. Воспользуйся этим шансом. Запишись. Тренируйся. Докажи, что ты не предатель. Возможно, однажды я возьму тебя в свою личную стражу и даже позволю увидеться с сестрой. Но пока на кону слишком многое. Итак, ты воспользуешься моим милосердием? Или мне бросить тебя в тюрьму и назначить день казни?

Перед глазами пляшут пятна. Страх впивается в меня даже сильнее, чем пальцы короля, и я остро чувствую свою беспомощность.

– Отвечай, мальчик.

Делаю порывистый вдох.

Король хорошенько встряхивает меня.

– Отвечай!

– Я воспользуюсь вашим милосердием, – всхлипываю я.