Онлайн книга «Земли семи имён»
|
– Куда мне до вас. Мне шары сквозь кожу да кости не разглядеть. – Светит, что маяк, – со скупым восхищением знатока вздохнул гость. – Ладно тебе, маяк. Откуда? Она ж с виноградников. Всю жизнь в лесу прожила, о ворожбе ведать не ведала. – А к тебе-то как попала? – Да уж случилась заварушка. Скажи лучше, чьи шарики нынче унёс? – Пташки малые, никто и аукнуть не успел. – Файфа видел? – Видел, конечно. Хмур, строг, скуп. – Да-а? Вот оно как. А ведь вчера-то ночью как глаза искрились! Зуб даю, глаз на её шар положил. Вернувшаяся Хедвика молча водрузила на стол два слитка и высыпала поверх футляра серебро. Гость, не церемонясь, сгрёб плату в суму и дольше задерживаться не стал: закинул за плечо опустевший футляр и был таков. – Голодный – да. Но не такой уж и злой, – задумчиво произнесла Хедвика, выглядывая следом за ним на опустевшую площадь. – Это он перед тобой старался, – довольно кивнул Грегор. – И продешевил, продешевил с шарами, заглядевшись! Файф бы меньше, чем за пять слитков, не отдал. А этот – на, бери, дай только ещё на тебя поглядеть! Хедвика приложила к щекам холодные ладони: – Мало чести девушку в краску вогнать, мастер. Грегор тяжело вздохнул, но вопреки обыкновению промолчал. Да только Хедвика изменять себе не стала: – А всё-таки отчего властитель воров решил выручить меня? – Выручить? – Ну, когда подговорил тебя купить кристалл у Дядюшки Ши. – Это-то я понял. Только вот не знаю, выручить ли решил или в кутерьму втянуть. Мастерская моя – не самое доброе место в Грозогорье, уж и сама поняла, пожалуй. Не гавань, а тревожный перекрёсток. – Да уж я в тихой гавани всю жизнь свою провела! – воскликнула Хедвика, усаживаясь за стол и наливая себе воды. Бросила в чашку две уцелевшие черносливины, поглядела на мастера сквозь воду да стекло. – Может, и хватит. Может, и на перекрёсток пора! – Шустрая какая, дерзкая. Вроде водному шару и не пристало такой хозяйкой вспыльчивой обзаводиться. – И всё же, отчего, отчего он из своего кармана за меня заплатил? – Кто? – Да Сердце-Камень, лютник этот, властитель воров – уж как только он не зовётся. – Файфом он зовётся, да только кто его знает, отчего. Он не одну игру ведёт. А поди, просто пожалел тебя, дурёху, чтобы ты в руки ведьме не попалась. – А что это за ведьма? У неё тоже есть синий шар? – Не разберёшь. Чудная она, нездешняя. Вот как ты. Откуда появилась, когда, никто не слышал. Живёт в Мёртвом городе, среди красной да голубой травы, растит, говорят, города в кристаллах – вот на тебя на ярмарке и посмотрела. Тут да там новые деревеньки в Северолесье появляются что грибы после дождя. И никто не удивляется, не спрашивает, как будто так и было всегда. А я так думаю – её рук это дело. Вырастит да насажает… Подкармливает растеньица каменной пылью, это как пить дать! А откуда иначе в городах магия берётся, откуда новые люди с синими шарами рождаются? Сумеречные воры своим ремеслом магию лишь рассеивают, разносят по Семи землям, новой не прибавляют. – Выходит, ведьма эта доброе дело делает? А сумеречные – что, выходит, во… воруют? – Хедвика осеклась, вдруг догадавшись: сложились в один гобелен пёстрые лоскутки… – И Файф ворует? Отнимает синие шары?.. Грегор развёл руками – мол, что тут сказать? – А ты что с ними делаешь? – косясь в угол, куда мастер убрал свёрток с шарами, прошептала она. – Пыль каменную собираю, – отвернувшись, сухо ответил мастер. – И продаю. – Кому?.. – Кто купит, тому и продаю, – проворчал он. – Не твоего ума дела. Поблагодари, что твой шар не тронули: несмышлёную да несведущую обокрасть что ребёнка накормить. Больше Грегор об этом ни слова не проронил. Только когда тьма, рассыпчатая, как чёрный тмин, легла на пыльные площади Грозогорья, кухня была прибрана, а очаг притушен, мастер заговорил вновь: – Как тебя зовут-то хоть, виноградная? Вторую ночь под моей крышей коротаешь, а имени своего так и не назвала. – А на что тебе имя моё? Так и зови – виноградной. Не солжёшь. – И то верно. Имя скажешь – власть дашь. Лучше семь имён иметь, да не держаться за каждое. А всё же осторожнее будь, виноградная: имя за собой судьбу тянет, не заметишь, как разойдутся внутри тебя сто дорожек… Огонь в очаге играл причудливые саги, ветер в трубе сипел и бился о кирпич, а снаружи хлопали ставни, звенели дудочки. – Нынче на площади танцуют, – улыбнулся мастер. – Не хочешь и ты пойти? – На что мне лишние кавалеры? И без того уж двое навязываются, – ответила Хедвика, не поднимая головы от шитья. Скромные кружева по манжетам платья, что первая ночь грозогорская потрепала, выходили на диво хороши после её иглы. – Словно швея прирождённая, – хмыкнул Грегор, разглядывая узор. – И зачем тебе платья в лавках покупать? Сама шей-вяжи! – Иглу, мастер, в третий раз в руки взяла, да лучше бы вместо неё ты мне резец дал или скарпель. – Да разве не поняла ещё, что резцом да скарпелем я с шаров синих пыль скалываю? На что тебе каменные крохи, коли у тебя самой синий шар? – Кончатся шары – и всё, кончится магия. Так ведь, мастер? А сколько в Грозогорье, в Северолесье магии живой заперто? Площадь Искр разве что не звенит от неё. Да и лес, и река, и горы – отовсюду её черпать можно. Ничем не докажу, но уверена, уверена я, мастер Грегор! – Так камни-то при чём? Зачем по камню работать научиться хочешь? – Правильно я поняла, мастер, что синий шар – что камень? Если так, то узнать хочу, в какой миг, как живая магия неживой становится. Живая ведь в тысячи раз сильнее каменной пыли, тут и гадать нечего… Как добывать её отовсюду? Понять хочу! – Неужто в библиотеке моей обо всём начиталась? – В библиотеке твоей книги на чужих языках. Ни слова не прочла. – Откуда тогда мысли такие? Хедвика прикусила губу: – И сама не знаю. Словно эхо… – Эхо? Знаешь ли, кого на Зелёной Реке Эхом кличут? Русалок потерянных, что на берег умирать уходят. – Не была я никогда на Реке, мастер. – Ну, может, ещё и побыва… И снова в двери стук, дробный, крепкий, как лютый дождь по стеклу. Грегор сдвинул брови: – До света никого не звал. Не по твою ли душу? Хедвика, вздрогнув, покачала головой. Широко открытыми глазами глядела, как мастер ковыляет к двери. – А отойди-ка ты в тень, виноградная. От греха. |