Книга Леди, которая слишком много знала, страница 36 – Томасин Раппольд

Лэнден наклонился к ней, но она остановила его, приложив ладонь к груди.

— Прекрати сейчас же и открой коробочку.

Он отдёрнул руку, сдаваясь.

— Ладно, ты победила. — Лэнден открыл коробочку и снял с бархатной подложки серебряную цепочку.

— Это медальон, — сказала Джиа, выпрямляясь. — Святой Христофор.

Держа медальон в руке, Лэнден внимательно осмотрел выгравированное изображение.

— Святой Христофор… покровитель путешественников.

— Надев его, ты будешь защищён. — Джиа склонила голову набок. — Ты ведь наденешь его, правда?

Лэнден кивнул, взгляд его потеплел и стал мягче.

— Да. — Он надел медальон. Тот мерцал в свете лампы на его широкой груди, и Джиа улыбнулась, наслаждаясь эффектом.

— Спасибо. — Он смотрел на неё с нежностью, о которой Джиа и не подозревала. Сердце её сжалось.

— Пожалуйста.

Его взгляд скользнул вниз по её телу, и голос стал более глубоким.

— А теперь иди сюда. У меня есть кое-что и для тебя.

***

Джиа взглянула на часы на каминной полке.

— Уже почти полночь, — сказала она. — Почти наступил твой день рождения.

— Вообще-то я родился в два часа ночи.

Её мысли вернулись к собственному дню рождения — последнему, который она или кто-либо ещё когда-либо отмечали. Она потеряла братьев и сама чуть не умерла в тот самый день, в тот час, когда родилась. Это жуткое совпадение всегда мучило её. С того ужасного дня её день рождения стал для неё только днём скорби о смерти братьев, и ничем большим.

Джиа оттолкнула тёмные воспоминания о прошлом и вернулась к настоящему.

— В два часа ночи. Неудобно.

— Я был крупным ребенком. Весил почти десять фунтов (прим. — около 4,5 кг).

Он гордо улыбнулся, словно ставя себе в заслугу это достижение.

— О, боже, — сказала Джиа, широко раскрыв глаза. — Бедная твоя мама.

Улыбка Лэндена потускнела, он отвёл глаза.

Выражение его лица должно было бы предостеречь Джиа от дальнейших вопросов, но ей хотелось узнать больше о женщине, о которой он никогда не говорил.

— Расскажи мне о ней, — попросила Джиа.

Он повернулся к ней лицом.

— Что ты слышала о ней?

Воспоминания о мрачных словах Клары эхом отдались в ушах Джиа.

Упокой Господь её несчастную душу.

Джиа покачала головой.

— Честно говоря, я ничего не слышала о ней, — призналась она. — Именно поэтому я и хочу, чтобы ты сам рассказал мне о ней.

— Она была больна. — Лэнден провёл рукой по волосам. — Душевно больна.

Он пристально наблюдал за Джиа, словно оценивая её реакцию.

— О, — пробормотала она, не в силах скрыть изумления.

— Сколько я себя помню, она всегда вела себя странно. Спокойная и безмятежная в одно мгновение, и беспокойная и агрессивная — в следующее.

— Должно быть, тебе было нелегко.

Он нахмурился.

— И отцу тоже. Мне говорили, что они долгое время жили счастливо. До того, как всё изменилось. До того, как она начала слышать эти проклятые голоса.

— Голоса?

— В своей голове, — сказал он, постучав себя по виску. — Голоса, которые приказывали ей что-нибудь сделать.

Джиа с трудом сглотнула.

— Что сделать?

— Иррациональные вещи, странные вещи, жестокие вещи.

— Какой ужас.

У Джиа защемило сердце, когда она представила себе его детство, представила себе, каково это — расти в семье с душевнобольной матерью. Расти, пытаясь найти хоть какой-то смысл в том, что и так трудно понять. В обществе наверняка был скандал. Оно не слишком терпимо относилось к душевнобольным, и на какое-то мгновение Джиа стало жаль своих родителей, осознавших, что их дочь сошла с ума.

Её сердце замерло. Что подумает Лэнден, если узнает её тайну? Если она расскажет ему о своих видениях? Ему будто придётся вернуться в своё прошлое. От этой мысли у неё по спине пробежал холодок.

— Несмотря на всё это, мой отец любил её. Он никогда не переставал надеяться на её выздоровление.

— Это было замечательно.

— Это было глупо.

Она вздрогнула от его внезапной враждебности.

— Он должен был принять её состояние. — Лэнден ударил себя кулаком в грудь. — Помочь мне, совсем ещё ребёнку, принять её состояние. — Его тёмные глаза остекленели от гнева. — Она повесилась.

У Джиа перехватило дыхание.

Он покачал головой.

— Мой отец никогда не говорил мне прямо, что она покончила с собой, но я слышал перешёптывания прислуги. Мне тогда было девять лет, и я не хотел в это верить. Я никогда не спрашивал его, но спустя много лет тётя Клара подтвердила, что так оно и было.

— Мне очень жаль.

— Моя мать покончила со своей жизнью, наплевав на нас с отцом.

— О, я уверена, что это неправда.

— Она ушла от нас. Ни предупреждения, ни прощания. Ничего.

Джиа уставилась на него, не зная, что сказать.

— Я никогда не прощу ей этого.

— Она была больна.

— Да. Но почему-то, напоминая себе об этом, я всё равно злюсь.

Джиа сморгнула нахлынувшие эмоции.

— Некоторые говорят, что психические заболевания передаются по наследству.

Она удивлённо взглянула на него.

— Ты этого боишься?

— А разве не стоит? — Лэнден глубоко вздохнул, и напряжение покинуло его лицо. — Я боюсь не за себя.

Она предположила, что он имеет в виду брата и сестру, но потом вспомнила, что общим у них был только отец.

— Боишься за своих детей?

— Да.

И пусть Джиа боялась услышать ответ, но всё равно спросила:

— Так вот почему ты так долго избегал брака?

— Да, это было одной из причин. Я узнал правду о своей матери только после того, как Изобель разорвала нашу помолвку, — сказал он. — Но сложившаяся ситуация между нами не оставила мне выбора.

Он пожал плечами.

— Не то чтобы мне тогда было не наплевать.

Джиа кивнула, опустив глаза перед лицом его горечи. Ей было стыдно.

— Но я счёл справедливым сказать тебе об этом сейчас, — сказал Лэнден. — О том, что есть вероятность. Риск.

Его искренний страх за детей, его откровенная честность глубоко тронули её. Джиа с трудом сглотнула, внезапно осознав, как много она ему навязала своим обманом.