Книга Спорим (не) влюблюсь, страница 4 – Кайя Сэнд

Я не успеваю ни отреагировать, ни возмутиться. Просто один наглец прижимается ко мне. Обвивает длиннющими руками талию, а острым подбородком упирается в моё хрупкое плечо. И этот студент-переросток выглядит так, словно ничего такого не делает.

Ага. Просто на виду у всех пристает. Ещё и впечатывается всем телом, так, чтобы никто за случайное прикосновение не принял. Его руки сжимаются, дыхание щекочет шею. Весь такой довольный, хотя причин нет. Жутко горячий весь, ещё и губами прижимается к щеке.

Это так…

Господи, шибани в меня молнией за то, что в голове появилось слово «волнительно».

— Я же говорил, Маргошенька, что нужно сразу было забрать тебя. После бурной ночи нельзя по автобусам шастать.

Исаев только что при всех сделал пошлый намек. И никто же не подумает о том, что я коктейли разносила. Припишут нам с парнем несуществующий роман. А он только этого и добивается.

— Маргошенька? — Лиза переспрашивает, наблюдая за этой картиной с другими студентами.

— Руки, — шиплю, стараясь освободиться. — Исаев!

— Хватит своего парня по фамилии называть, морковка.

— Хватит меня морковкой называть.

Минуточку…

Парня?!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Марго, аэропорт

— А ты не…

— Ша, морковка. Ты обещала меня слушаться, — он шепчет, чтобы остальные не услышали. Касается губами кожи, и я чувствую его улыбку. Вечно широкую, вечно наглую. — А это — часть моего соблазнения. Улыбайся и терпи.

— Исаев!

— Так вы вместе? — спрашивает кто-то из незнакомых мне парней. Чей-то друг или парень. Эта поездка даже близко не напоминала учебную, но все в университете закрыли на это глаза. Какая разница, что там на майские праздники творят студенты. — Серьезно?

Рома, видимо, хорошо знает этого парня. Они переговариваются, обсуждают и меня, словно я не стою рядом! А ещё Исаев не отступает и не прекращает меня зажимать. То проведёт носом по шее, то руками сползёт ниже позволенного. То в мою филейную часть вожмётся, случайно якобы. Его даже кураторша не смущает, которая косится на нас. Всё ему нипочем.

— Морковка, хватит вертеться.

— Зайчик, — передразниваю, видя, как сужаются глаза на такое обращения. — Отпусти меня, мне ещё кофе нужно.

— Много кофеина вредно. Лучше в самолете поспишь, нам лететь четыре часа.

— Исаев, я сама буду решать, что мне делать.

— Не-а, — он улыбается, разворачивая меня лицом к себе. — Согласно нашей договоренности, ты делаешь то, что я скажу.

— И как связан кофе и влюбленность в тебя?

— Забота о твоем здоровье, морковка, должна подкупать.

— Пока только бесит.

— Это пока.

Рома от спора спасает только то, что объявляют посадку. Наша огромная компания занимает большую часть очереди. А ещё родители с сонными детьми, две пожилых пары, несколько бизнесменов, которые постоянно разговаривают по телефону. И ещё одна компания таких же студентов, только без сопровождающих.

Я понимаю, что мы полным составом вряд ли даже к первому университету доберемся. Все разбредутся по Парижу и его окрестностям. Сама бы с радостью сбежала на выступление в Мулен Руж или азиатское кафе, которое так нахваливала Ника. Но сначала мне нужно было узнать всё о стипендиях и магистратуре, а потом уже развлекаться. Да и ночную жизнь столицы никто не отменял.

Мама иногда шутила, что я зомби. Потому что я действительно мало спала, если на то были причины. Могла завалиться спать после учебы на три часа, а потом всю ночь работать, с утра — на пары. И в таком бесконечном круге, как белка в колесе.

Зато теперь я лечу в Париж!

Едва не топаю от радости, оказавшись в кресле возле окна. Даже то, что Рома усаживается рядом, не мешает мне наслаждаться. Смотрю в иллюминатор, как поднимаются остальные, вдалеке катаются автобусы. Сами мы прошли по "рукаву", хотя мне хотелось прокатиться. Ничего, может во время обратного пути так и будет.

— Ты сейчас кого-то убьешь, — резюмирует Рома, когда я стараюсь пристегнуться. Забирает у меня ремни и сам всё легко проделывает. — Ты же летала, морковка.

— Давно и не правда. То, что было в детстве, не считается.

— А Польша и Чехия?

— На автобусе ездила. Так было…

Не понимаю, от чего так неловко было сказать, что дешевле. Ну не было у меня денег на авиабилеты, разве это кого-то касалось. Рома родился в семье Исаевых, у которых своя Империя была. В прямом смысле, фирма его отца занималась строительством и имела в названии слово «Эмпайр». У меня с деньгами было хуже, но это не значило, что именно я была хуже.

Никогда и никому не позволяла тыкать на мое финансовое положение. Лиза всё порывалась, но у неё получалось из рук вон плохо. Не задевало.

Но именно сейчас, почему-то, запинаюсь.

— Так было интереснее?

— Ага. А мы только вдвоем будем лететь, никого третьего не будет?

— Меня уже недостаточно? Разбиваешь мне сердце своей жестокостью.

— Кстати о сердце. Так как ты собрался меня соблазнять?

— Ты же говорила, что у меня всё банально и скучно. Зачем тогда спрашиваешь?

Банально и заранее проигрышно. Но мне жжёт любопытство, как Исаев собрался это проворачивать. Он же не может действительно считать, что от одной улыбки или букета цветов я сразу влюблюсь? Особенно зная, зачем он всё это делает.

— Предлагаю ещё спор, морковка. Или игру, называй как хочешь. Перечисли семь способов, которыми я буду тебя соблазнять. Если угадаешь, то получишь желание. Если я удивляю — исполнишь моё.

* * *

— Спор на желание, какое клише, — ехидничаю, но достаю из рюкзака блокнот. Ловлю удивлённый взгляд парня. — Если просто назову, то ты всё поменяешь и останешься в выигрыше.

— А если я не увижу, то ты запишешь туда уже потом.

— Пфф, ладно. Тогда в конверт вложим.

Я пыталась использовать метод конвертов для экономии денег, но это получалось так себе. Ещё в начале — да, когда только разложила всё по сумам и придерживаюсь. А потом уже забивалось. Поэтому перекладываю деньги в кошелёк и получаю как раз семь пустых конвертов.