Книга Истинные приключения французских мушкетеров в Речи Посполитой, страница 42 – Виктор Авдеенко

Уже после отъезда мушкетеров к Хмельницкому — не в Киев, а в Переяславль, что лежал еще дальше на восток, за Днепром — прибыли польские послы, большинство из них были этническими украинцами. Послы крайне удивились произошедшей в нем перемене: под Замостьем это был покорный королю гетман Войска Запорожского, требовавший справедливости для козаков, в Переяславле их встретил повелитель всего украинского народа, владетель украинского государства.

— Бог мне дал, что ныне я самодержец руський… Выбью я из лядской неволи весь руський народ, и, если раньше я воевал за свою обиду, то теперь буду воевать за нашу веру православную, — так примерно передают потомки сказанное Хмельницким послам.

С его слов, свою власть он собирался распространить на западе по Львов, Холм и Галич, то есть, на территории, которые не были козацкими, но где жили украинцы.

* * *

Будучи предоставленными сами себе, мушкетеры вновь решили принять дополнительные меры предосторожности. Они не сильно беспокоились, что их могут разоблачить, так как сейчас в Польше было спокойно, и никаких передвижений войск не наблюдалось. Тем не менее, французы посчитали, что легенда, подобной той, что изначально была у д’Артаньяна, им всем не повредит. Атос «стал» часовщиком, воспользовавшись для этого соответствующим арсеналом друга, Портос — торговцем вина, ищущим новые рынки для своих товаров, а Арамис — молодым аббатом, который, дабы не привлекать к себе излишнего внимания, облачился в мирское платье и в целях безопасности примкнул к странствующим соотечественникам. Д’Артаньян же, как и прежде, «оставался» инженером, что было неизменным поводом для незлых дружеских шуток.

Однако их путешествие проходило без каких-либо сюрпризов.

В один прекрасный день, а он действительно был чудесным — зимнее солнце сверкало на ровном снежном покрове, холода совсем не ощущалось — Атос обратился к друзьям:

— Вот и пришло время нам попрощаться.

Сказал он это с грустью, но вполне решительно.

— Поясните, ради Бога, что значат ваши слова! — воскликнул д’Артаньян.

— Это значит, что дальше вы поедите без меня.

— Арман, как же так? Мы ведь столько времени были вместе! — удрученно сказал Арамис.

— Не могу сказать, что вы меня обрадовали, Атос, — проворчал Портос.

— Знаю, друзья, но, тем не менее, это так, — Атос попытался улыбнуться.

— Но мы ведь встретимся? — взволнованно сказал д’Артаньян.

— Обязательно встретимся! — ответил Атос.

— Когда? — угрюмо произнес Портос.

— Может, лет через десять, — Атос улыбнулся. — Или через двадцать.

— Черт возьми, через десять лет мне будет сорок. К этому времени я буду дряхлым старикашкой, сидящим подле очага в окружении внуков и пускающим слюни от умиления, — проворчал Портос.

— Вовсе нет, дорогой Исаак. Наоборот, вы будете в меру упитанным мужчиной в полном расцвете сил. К тому же, о каких внуках вы говорите, если у вас, если мне не изменяет память, нет еще даже детей. И, вообще, в сорок лет жизнь только начинается.

— Откуда вам это знать, Атос? — удивился д’Артаньян.

— Об этом я слышал от многих людей.

— Время все расставит на свои места, — философски и как всегда меланхолично проговорил Арамис.

— Что ж, дорогой друг, давайте тогда обнимемся на прощанье, — торжественно произнес гасконец.

Они обнялись. Атос подошел к Портосу и Арамису и также заключил их в свои объятия, хотя, в случае с Портосом выглядело это, скорее, наоборот.

Затем Атос вскочил в седло, пришпорил коня, и галопом устремился в направлении, противоположном тому, в котором до этого двигались четверо мушкетеров.

— Один за всех! — прокричали вслед удаляющемуся всаднику Портос, Арамис и д’Артаньян.

— И все за одного! — как будто эхо отозвалось в звенящей тишине.

Атос осадил коня и развернул его на задних ногах в сторону друзей. Он снял шляпу, помахал ею издали. Затем мушкетер снова надел ее, вонзил острые шпоры в бока своего скакуна и помчался в неизвестность. Еще какое-то время трое друзей следили за уменьшающейся точкой на горизонте, но вскоре и она исчезла из виду.

* * *

Мушкетеры решили добираться до Франции не по морю, а по суше — через германские земли. Всюду, где они проезжали, царили голод и разруха. Людей совсем не было видно, а те немногие, что попадались на их пути, были, скорее, похожи на призраков, чем не живых существ. По сравнению с Германией разоренная войной Украина выглядела как процветающая страна.

Таковы были ужасные последствия Тридцатилетней войны — после боевых действий, голода и болезней в Германии, где все это, в основном, происходило, осталось менее половины населения, в некоторых районах — не более трети.

Добравшись до Франции, друзья опять разделились. Снова произошла сцена прощания, Портос крепко сжимал д’Артаньяна в своих объятиях. Арамис также обнял друга.

— Прощайте, граф, — церемонно произнес он, обращаясь к д’Артаньяну. — Или, все же, до свидания?

— До свидания, виконт, — также церемонно сказал д’Артаньян. — Вы зря смеетесь, Анри. Не знаю, как насчет графа, но баронский титул я вам обещаю, если вы пойдете на службу к Мазарини.

— Я подумаю, — со смехом ответил Арамис.

Распрощавшись с друзьями, д’Артаньян поехал своей дорогой, Портос и Арамис — своей. После этого следы этих двух славных мушкетеров теряются.

Наш гасконец же устремился в Париж, однако на подъезде к столице он узнал, что двора в городе нет, и что все придворные в Рюэле, а потому д’Артаньян без промедления направился туда.

В замок, который королевская семья сделала своей временной резиденцией, его впустили довольно легко, так как многие его хорошо помнили и знали, что он служит Мазарини. А вот в приемной первого министра д’Артаньяну пришлось немного помаяться. Наконец, его провели в кабинет кардинала.

Мазарини, по сравнению с их предыдущей встречей, казался не столь надменным, несмотря на напускную уверенность, в глазах его читался испуг.

— Вы виделись с Хмельницким? — без предисловий, даже забыв о приветствии, набросился он на мушкетера.

Казалось несколько странным, что, сгорая от нетерпения узнать все от своего посланника, Мазарини заставил его прождать в приемной более получаса.

— Да, Монсеньер, — ответил д’Артаньян, поклонившись.

— И что же? Что он вам сказал? Вы смогли его убедить не вступать в союз со Швецией?

— Мне кажется, что да, Монсеньор.

— Вам так кажется, или вам действительно это удалось? — в голосе кардинала прозвучали нотки раздражения.

— Я могу с уверенностью сказать, что Хмельницкий на данное время не рассматривает в серьез союз со шведским королем.