Книга Небо в Океане, страница 73 – Ольга Заушицына

— А что мне оставалось делать, если она поехала на тебе? А ты поехал на своей Рите? — зло выплюнул Ник. — Я действовал в интересах группы!

— Я тебе сейчас покажу интересы! Дипломат хренов! — окончательно взорвался Марков, а ярость кровожадно ощерилась — цель была близка.

— Мальчики, все в порядке? — неуверенно прозвучало где-то сбоку.

Все музыканты разом обернулись на звук. Перед ними стояла испуганная девушка. Это было видно по лихорадочному блеску васильковых глаз и нервно сжатых ладонях.

— В полном, Снеж, — с непривычной нежностью отозвался Ник, не забыв бросить предостерегающий взгляд на Лекса.

Марков усмехнулся. Озарение пришло быстро. А ярость наконец-то нашла свой выход — в мести. Парень передернул плечами, сбрасывая руки, хватка которых заметно ослабла, и уверенно направился к своей цели — девочке с мертвыми глазами.

У нее тоже были синие глаза. Странная ирония. Наверное, затем он возненавидел Снежану больше всего именно за это — за то, что у нее были глаза той, которую он предал. И первый свой шаг к этому Сашка совершил именно в этот вечер…

До конца не осознавая того, что делает, полностью ослепленный яростью, Лекс приблизился к все еще испуганной девушке:

— Все в порядке, детка, — проворковал он, ухватив ту за подбородок, на миг уголки его губ дрогнули — Ник напрягся и немного подался вперед. Стратегия оказалась верной. — Тебе нечего бояться, — прошептал в самые губы он, спустя полсекунды захватывая их в свой плен.

Поцелуй вышел на удивление горячим для Снежаны, что самозабвенно отвечала парню, как будто ждала этого всю жизнь, и расчетливо-холодным для Лекса. Неожиданная пылкость девушки удивляла, но не трогала. Все, о чем он думал — Ник. Марков затылком чувствовал злой взгляд друга. И усмехался про себя — ярость пировала.

***

Расчет Лекса оказался верным — Ник был влюблен. Это случилось не сразу. А пришло постепенно. И, как ни странно, виной тому стала вовсе не эффектная внешность девушки, хотя, надо признать, и она сыграла не последнюю роль, а душа — одинокая и неожиданно близкая. Как и его.

Поначалу все было предвзято и по-мальчишески небрежно. Он просто позвонил ей, предвкушая разговор с «гламурной чикой», и не стал переубеждать, когда она приняла его за другого. С усмешкой наблюдал, как в реальной жизни Снежа бегает за ничего неподозревающим Марковым.

«Так даже лучше», — подумал тогда Ник, потихоньку продвигаясь к своей «цели». Не догадываясь, что в будущем это станет его кошмаром. Любить ту, которая любит твоего друга, — что может быть хуже?

А Ник любил… Когда он это понял? После того, как подстригся, когда в одном из диалогов Снежа шутя заметила, что «предпочитает» натуральный цвет волос? Или, когда он утешал её в своих объятиях, объясняя «странное» поведение Маркова? А быть может, виной тому стали разговоры, где он назывался именем другого, но, несмотря на это, в первый раз был действительно самим собой?

Он рассказывал ей все: о страшных годах, прожитых в детском доме; о юности, когда вел не совсем правомерный образ жизни; о музыке, что стала смыслом всего. Он рассказывал, а она слушала и принимала. Не шутила, не брезговала, а именно принимала. Разделяла его одиночество с ним. А нам всем только это и нужно — делить хоть с кем-то свое одиночество…

***

— У нее послезавтра день рождение, — выдохнул вместе с дымом Ник, опираясь на балконные перила.

Внизу все еще гуляла вечеринка. Если подключить воображение, то можно было легко представить, что все это глупый спектакль. Придурковатый фарс, где ты лишь зритель. А фантомная боль в сердце — так это всего лишь переживания за судьбу главных героев.

Однако, здесь была жизнь и сердце болело по-настоящему.

— Хочешь завернуть меня в оберточную бумагу и прицепить бант? — ехидно поинтересовался Лекс. Ярость, насытившись, исчезла, и присутствие драммера поблизости больше не вызывало навязчивого желания съездить тому по роже.

— Там будет её отец. Это шанс, — серьезно заметил Ник, наблюдая за танцующей на подиуме Снежей. Девушка заметила их. Улыбнулась — нежно и искренне, приветливо махнув рукой.

Ник тоже улыбнулся, повторив её жест. Марков же сделал вид, что ничего не заметил.

— Ты реально хочешь этого?! — Лекс повернул голову, вглядываясь в его лицо. — Ты же на нее запал! — он кивнул в сторону девушки.

Ник выпустил в ночь струйку дыма, продолжая разглядывать танцпол. Хотя, никого кроме нее, он сейчас не видел. Глаза жадно выхватывали каждый жест, движение, взмах волос, что, казалось, тоже танцевали. Сердце в груди заныло еще больше — парень отвернулся, встречая понимающий взгляд голубых глаз.

— Влюбился, — озвучил свой диагноз Марков.

— Группа дороже.

— Думаешь, сработает? — хмыкнул Лекс, отворачиваясь от слишком глубокого взгляда. Сейчас Ник действительно выглядел на свой возраст, а может, даже старше…

— Не знаю, — тот пожал плечами. — По крайней мере, мы ничего не теряем.

— Ничего не теряем, — повторил за ним Марков, сбрасывая входящий вызов от Риты. Он уже её терял и прекрасно знал об этом. Но глупая надежда умела залеплять глаза не хуже ярости.

Наше время…

— Я тогда согласился ему помочь. Один вечер, Рита, что он мог изменить?

— Всё, — чужим голосом ответила она.

— Всё, — согласился Лекс.

«Не простит», — вдруг четко осознал он. Сердце от этой мысли упало куда-то под ноги и осталось лежать там ненужным куском мяса.

Четыре года назад…

— Неплохо звучите, ребятки, — хмыкнул русоволосый мужчина со знакомыми васильковыми глазами.

Перед «ребятками» стоял тот самый Еремеев, и Лексу казалось, что Ник сейчас обделается от счастья.

— Спасибо, — холодно поблагодарил именитого продюсера Пашка.

— Но лучше, если солист будет петь, — мужчина с наслаждением отпил коллекционный бренди. В честь дня рождения единственной дочери он не поскупился и выделил из своих запасов несколько дорогих бутылок.

— А я не пою? — серые глаза колким льдом уставились на мужчину.

— Поешь, и даже очень хорошо, — с кривой усмешкой ответил тот, — но ты отвлекаешься на инструмент, — он махнул в сторону аппаратуры, — а должен полностью принадлежать аудитории.

— Я не отвлекаюсь, я играю, — достаточно резко ответил Краснов, чем заслужил тычок от Ника.

— Солист должен петь, — мягко возразил Еремеев, настроение у него сегодня было замечательное, и «зеленая шпана» вряд ли могла его испортить. — А на гитаре пусть он играет, — мужчина ткнул в сторону Лекса.

— Я же клавишник, — оторопело ответил Марков на такое предложение.

— Он же клавишник, — в один голос с ним заявил Кир.