Я отстранилась от Дара и откинулась обратно на подушки. Было больно, но вполне терпимо. Мои руки были скрыты под длинными рукавами сорочки, в которой я оказалась одета. Обычная белая сорочка, но отдельное спасибо за длинные рукава!
Правая рука была перемотана и шевелить ею я не могла совсем. Левая была перемотана лишь в предплечье, в локте и в запястье двигалась безболезненно. Ноги, как я чувствовала, были в целости и сохранности. Что было с лицом я не знала, а зеркало, которое ранее стояло у противоположной стены на комоде, отсутствовало. Но я знала, что с лицом было что-то не так. На голове у меня оказалась повязка, закрывающая часть головы. Лицо было свободно от повязок, и я чувствовала лишь натяжение кожи. Но коснуться рукой, чтобы узнать, что же там, я пока не могла. Мне просто не хватало храбрости. Так же я боялась узнать, что под повязкой. Точнее, я была еще не готова узнать.
— Простите, что отсутствовала слишком долго. — Прошептала я, понимая, что говорить мне тяжело. И дело было не в пересохшем горле, а в чем-то другом. Лицо было как будто онемевшее.
— Ты еще извиняешься? — Войлин наклонился ближе к моему лицу, сжав мое здоровое запястье. — Спасибо за то, что спасла нам жизни.
Я поморщилась. Спасла? Мне казалось, что я всех чуть не убила. Но об этом как-нибудь потом.
— А маг?
— Мы не знаем. Он исчез. — Это ответил Нейранд. Да, ему досталось меньше всего, и он видимо первый увидел исчезновение мага. — Но я бы не был уверен в его сохранности, если он еще жив, то вряд ли на что-то способен.
Не сильное утешение, но пока мне этого хватило. У меня в голове уже был один человек, которому я пообещала себе отомстить, и если маг по имени Черный Лед жив, то он обязательно пополнит мой список.
— Ты расскажешь, что произошло? — Спросил Войлин.
— Потом, если вы не против. — Маг кивнул, совершенно не возражая.
— Я если честно очень хочу пить. — Я ненадолго прислушалась к себе и все же добавила: — И есть.
Я улыбнулась. Не знаю, как получилось, искренне, или криво, так как половину лица я все же не чувствовала, но друзья одновременно выдохнули.
— Наша девочка возвращается, если она начинает чувствовать голод. — Прокомментировал Нейранд, и не дожидаясь моего замечания, добавил — Пойду распоряжусь.
Он удалился, и мы остались втроем.
— Вам нужно поговорить. — Сказал Войлин, поднимаясь. — Как только закончите, мы будем внизу.
Дарио кивнул, а я просто смотрела в потолок. Точнее, в небо. На улице лил дождь. Видимо, Сол была в плохом настроении. Интересно, сколько прошло времени, какой сейчас день?
— Джиа, прости меня. Я не должен был так с тобой разговаривать.
— Это я не должна была. — Мне было тяжело говорить. Не из-за самочувствия, а чего-то другого. Возможно обиды, а возможно… я просто не представляла почему он скрыл от меня так много. Но одновременно это ведь и так мало. Я запуталась…
— Джиа…
— Дарио деАр Велиан. Я ведь даже никогда не представляла с кем имела честь разговаривать.
— Джиа…
— А ты не посчитал нужным рассказать. Ведь для меня ты тоже мой принц. Почему? — Я повернула голову на бок, переведя взгляд на Дарио. Мне больше не хотелось плакать, мне просто было горько на душе.
— Я не твой принц.
— Почему же? Потому что твой отец не король? Потому что в Велиании нет титула короля и королевы, потому что принцем ты можешь быть только на Лунциере?
Я видела, что Дарио не знал, что ответить. А я с каждым новым сказанным словом понимала, что амулет был прав. Потеряв себя, я приобрела что-то новое. Но уничтожив себя, это новое стало мной. Та девушка, запертая в пространстве, не погибла. Я не уничтожила ее, нет. Я забрала ее с собой. Она жила во мне. Возможно и тогда тоже, не знаю, но сейчас — точно. Я многого не знала раньше, но она знала. Она дала мне знания. Кто она? Кто я?
— Я не твой принц, Джиа. Даже на Лунциере.
— Нет. Кем бы ты ни хотел казаться, но ты всегда будешь тем, кто ты есть. Кем ты родился.
— Неужели нам это помешает?
— Нам? Но разве есть это «нам»? Скажи, ты помнишь о пророчестве?
— Да. — С непониманием ответил Дарио.
— Все, кроме последних двух строк?
— Их знает только…
— Я.
— Да.
— Кто тебе об этом сказал?
— Лунный Друг.
— Да. Это его пророчество. Это он написал его, потому что знает много того, чего мы не можем знать. Он видит оба мира. Они оба у него как на ладони, но он может только смотреть. Смотреть как медленно умирает наш мир. Наш дом. Помнишь костер, на котором меня должны были сжечь?
— Да. — Дарио смотрел на меня не моргая, он пытался понять, что же произошло со мной за то время, что я провела в пустоте, но никак не мог.
— Ты ведь спас меня только когда услышал последние две строки…
Я даже не спрашивала, я утверждала. И мне не требовалось ответа. Раньше я боялась себе в этом признаться, а сейчас… А сейчас я потеряла так много себя, что та часть, которая боялась, видимо, сгорела в огне нитей.
— Это не так…
— Скажи, зачем ты везешь меня домой? К себе домой? — Перебила я, не желая слушать оправдания. Даже если он и правда собирался спасти меня, не зависимо от того, имею я отношение к пророчеству, или нет, это было не так важно. Сейчас для меня был важнее другой вопрос и другой ответ.
— Ты нужна мне.
— Для чего?
Дарио долго молчал, подбирая слова. А я почему-то начинала злиться. Внутри меня что-то медленно закипало, и утихнет огонь или нет, зависело от его ответа.
— Раньше мне нужна была твоя помощь. Сейчас же… — Он не дал мне себя перебить, сделав ударение на слове «сейчас» — Сейчас же ты нужна мне. Просто нужна. Не для кого-то или для чего-то. А просто как воздух, который нужен человеку чтобы дышать, как вода, чтобы не умереть от жажды, как тепло, чтобы не умереть от холода.
— Даже такая? — Я посмотрела в его глаза. Огонь внутри медленно тух. Коварный огонек, который хотел было вырваться наружу был загнан в самый дальний угол признанием Дарио. Я не ждала от него подобных слов, но тайно желала их услышать.
— Любая… — Я закрыла глаза, а Дарио наклонился ко мне. Он сидел так близко, что я слышала биение его сердца. Своего я не слышала с момента как очнулась. Он провел рукой по моей щеке, свободной от повязки. У него были теплые руки. Но почему-то они дрожали.
Я открыла глаза, его глаза оказались напротив. Что он видел в моих глазах? Не знаю, но в его я видела себя.
В своем отражении я видела боль, отчаяние, слезы в сочетании с надеждой, радостью и любовью. Такие разные чувства, но они существовали друг с другом. Я больше не была той глупой и смешной девчонкой, но несмотря на это, я оставалась все той же ранимой и стремящейся вперед. Что-то ушло, но взамен пришло что-то новое. Чувства более сильные, более настоящие.
