Книга Ловля молний на живца, страница 20 – Татьяна Млынчик

– Ты попросила помочь развесить. Я держала лестницу. А потом она сильно качнулась, видимо, я не удержала, и все полетело.

– А ты не ударилась?

– Я на секунду тоже отключилась.

– Тогда у тебя сотрясение. Едем вместе.

В травме выяснилось, что у мамы перелом лодыжки со смещением, нужно ставить спицы, а для этого на неделю ложиться в больницу. Маша на рентген не пошла, соврала, что совсем не ударилась и чувствует себя нормально, хотя ее подташнивало, а в затылке образовалась свинцовая тяжесть. Папа на руках вынес накрытую плащом маму на улицу и бережно усадил на заднее сиденье. Поехали сразу в больницу на Литейный.

– Я так не могу, мне нужно вещи дома собрать, – ныла мама. – Пижаму, косметику, книжку, в конце концов.

– Вещи мы сами привезем, все равно стоять нельзя. Я тебя второй раз наверх не поволоку, – усмехнулся папа.

– Да, мам, напиши список, я сегодня же притащу, – с готовностью предложила Маша.

На Литейном папа выгрузил маму и понес ее в приемное отделение, а Маша осталась сторожить заведенную машину на аварийке, которую против правил припарковали прямо перед въездом на территорию больницы. Она сделала радио погромче, вынула из кармана телефон и написала: «Приеду в пятницу». Ответ не заставил себя ждать. «Я знал, что ты находчива».

– Вот и все, комфортная палата. – Папа уселся обратно в машину. – С врачом поговорим завтра. – Он повернул ключ зажигания, выключил аварийку, и они тронулись. – Мама как обычно. В прошлый раз я видел, как она, пока занавески вешала, по телефону с тетей Светой трещала, представляешь? – Папа наклонил голову к плечу и одновременно поднял руки, состроив убийственную гримасу. – Могла шею сломать…

Маша глядела в окно:

– Да это я виновата, не удержала лестницу.

– Прекрати.

– У меня в субботу уже олимпиада. – Маша перевела тему стремительно.

– Да? Я и забыл… Как, готовишься?

– Да, но у нас с однокурсниками идея собраться накануне у одной девочки с курсов и ночь вместе порешать.

– О, мы так тоже делали в общаге. – Папа бодро ударил по рулю, блуждая взглядом в садах студенческой ностальгии. – Я так на первом курсе сложнейший сопромат на отлично сдал. Все диву давались!

– Вот и мы хотим. Отпустишь меня к ней переночевать? Она живет прямо около политеха, утром пешком пройти пять минут.

– Да без проблем, Мань. Главное, не подведи нас с мамой. Мы очень хотим, чтобы у тебя студенчество началось на благополучной ноте.

– Знаю. – Маша удовлетворенно вздохнула.

Накануне ночи у Шалтая она, конечно, не заглянула ни в какие задачи. Ворочалась под одеялом, где ей было то холодно, то жарко, пару раз вставала и курила в окно, приклеившись животом к пластиковому подоконнику. Мозг атаковали раздумья о мамином падении. Маша старательно гнала эти мысли прочь: они просто упали. Стремянка – опасная штука.

Утром она нервно собирала рюкзак. Помимо тетрадей, запихнула свернутые валиком чистые джинсы и рубашку, комплект нижнего белья и косметику, в которую напихала все, что только можно, включая зубную щетку и стыренный у мамы тональник.

«Собираюсь в крестовый поход», – мелькнуло у нее в голове. На уроках она отвлеклась, а во время перемен даже почитала конспекты к олимпиаде.

– Сегодня едешь к нему, да? – спросила по телефону Юлька.

– Откуда ты знаешь?

– Да он тут пол-Садовой обломал. Сначала пообещал всем вписку, а потом слил всех. Потому что ты придешь. Грядет секс века?

– Заткнись!

* * *

В шесть часов вечера Маша поднялась по пыльной лестнице в хрущевке неподалеку от того места, где еще недавно их из мусорного грузовика высадил Жека, и нажала на кнопку звонка квартиры Шалтая. На выданные папой и разменянные в обменнике сто баксов купила бутылку виски.

Он открыл дверь в шортах и смешных желтых тапках. У него были внушительные мощные икры.

– Это тебе. – Маша протянула ему квадратную бутылку с черной этикеткой.

Он принял подарок и обнял ее:

– Где ты взяла «Джека»?

– Украла. – Маша отдала ему куртку. В маленькой квартире было всего две комнаты и тесная кухня, размером с гардеробную Машиных родителей. Зато на окнах висели милые шторы из разноцветных лоскутков, которые пришлись Маше по вкусу гораздо больше, чем их вычурная парча.

– Твоя работа? – спросила Маша, неторопливо продвигаясь в глубь квартиры, разглядывая наивные детские рисунки на стенах.

– Малого. – Шалтай торопливо поправлял подушки на маленьком раскладном диване.

– У вас уютно.

– Да можешь не притворяться. У тебя дома небось дизайнер все оформлял…

Маша не ответила. Она зашла в следующую комнату и обалдела от пасторальных голубых обоев с облаками. Диван, шкаф с книгами, стол с компом; в принципе, комната не особо отличалась от Машиной.

Шалтай защелкал мышкой и включил музыку.

– Голодная?

Пока он колдовал у плиты в зыбком свете крошечной кухни, Маша пригубила виски, который оказался горьким и сильно отдавал спиртом. Голова кружилась от мысли, что она сидит у Шалтая в гостях, а он готовит для нее пищу, и все это действительно Машина реальность.

– А почему ты так отреагировал, когда я сначала сказала, что не приеду? – Она хотела глотнуть еще вискаря, но рвотный позыв заставил вернуть стакан на клеенку. – Как будто надулся.

– Хм… А что ты хотела? Взбесился. Я их уже с тех пор, как мы с тобой начали встречаться, выдворить пытался. И вот они свалили, я даже купил тебе зубную щетку, пообещал мамаше все тут отдраить взамен на отъезд, а ты раз – и «не получится»… – Он щелкнул пальцами.

– Потому что я действительно не могла.

– Но ты же здесь. В итоге.

– В итоге… Случилось кое-что… Мама, которая меня никуда не пускает, сломала ногу и теперь в больнице. – Маша залпом допила виски.

– Тем не менее, – Шалтай вдруг повернулся, наклонился и приблизил свое лицо к Маше, помахивая шумовкой, – так сложилось, что это было неизбежно. – Его ноздри воинственно раздувались. По Машиному нутру пробежал неприятный холодок. Неизбежно – это когда человек, услышав о том, что мама его девушки сломала ногу, выражает хоть каплю сожаления по этому поводу.

– Все, сварились. – Шалтай повернул кругляш вензелька на старенькой газовой плите «Беларусь» и переставил кастрюлю на полотенце рядом с конфорками.

– Помочь разложить?

– Стой. – Он подошел к Маше и за руку поднял ее со стула. – Я давно этого ждал.

Они стали целоваться, он рывком содрал с себя футболку. Маша тоже потянула себя за ворот кенгурухи. Его глаза блестели, как две капли нефти, а вискарь все-таки добрался до Машиного мозга. Лифчик полетел на пол. Маша вдруг опять ощутила внутри себя разряженные грозовые тучи.