Онлайн книга «Ловля молний на живца»
|
– Во даешь! Да, дружки у вас свирепые… – почему-то перескочил он. – Этот твой Шалтай… – Больше не мой, – отрезала Маша. – А чего так? Тоже тебя побил? – желчно усмехнулся Родион. – Я тогда хотел вернуться, разобраться с ним… Решил не пачкаться… Маша выпускала дым и смотрела туда, откуда еще пару недель назад за ней пришел Шалтай. Завидовала себе из прошлого. Тогда она не обрадовалась ему. Вот бы вернуть тот день… – Он подло поступил. Думаю, ты его напугал. – Да я однорукий был! – Ты неясен ему как тип. – Как это? – Ты из чужой компании. Он не открытый человек. Ты из другой социальной среды. Он, например, уже вовсю работает и даже сам себя обеспечивает. – А ты тоже работаешь? – Нет. Я тоже для него из другой среды. – Вот как? Не привык мерить людей кошельками их предков. Значит, у вас из-за этого все? Мезальянс? Маша смутилась. – Это только вчера произошло. – Ты из-за этого в чужой одежде? – Похоже на то. Надо тащиться обратно, переодеваться. – Подбросить? Я на тачке. – Он кивнул в сторону проспекта. – У тебя права есть? – Не-а. Так гоняю. – Как же… А родители… – Мама в Штатах с Дэвидом. Машины пылятся. Я их иногда одалживаю. Да меня остановили только раз. У Дэвида номера дипломатические. – Ты водить-то умеешь? Родион звонко расхохотался, на них оглянулись проходившие мимо студенты. – Тебя подвезти или как? Маша не знала, что сказать, но Родион уже энергично поднялся. – Давай лапу. – И он помог ей отлепиться от скамейки. В самом конце ряда припаркованных вдоль парковой ограды машин громоздился сливочного цвета автомобиль чудного вида. Смотрелся он очень кинематографично, а припаркован был криво. – Вот и наш конь. – Родион распахнул перед Машей белоснежную дверцу. Она залезла в салон. Тут оглушительно пахло каким-то мужским одеколоном. Родион уселся за руль. – Так… – пробормотал он. – Как бы вспомнить, что тут с педалями… – Маша страшно покосилась на него, и он снова расхохотался. – Да я с пятнадцати вожу, не парься. Дернул рычаг коробки передач, и они тронулись. Родион вел машину довольно плавно. Маша успокоилась буквально через пару светофоров, когда на площади Мужества они миновали круглую баню-шайбу, где мылся в студенческие годы папа. – Скорбишь? – спросил Родион, глядя на отрешенно уставившуюся в окно Машу. – Могу подкинуть рецепт. – Рецепт? – Зелье от укусов на сердце. – Его голос понизился. – Меня пару лет назад тоже бросила девушка. И меня спас… Барабанная дробь… Спорт! – Я физру уже два года кошу. Спорт совсем не мое. – А что твое? Ты ведь сама говоришь, не понимаешь, что твое, и хочешь поискать… Спорт поможет это понять. Без шуток. Я тогда пошел заниматься тайским боксом. Тренировался раза по четыре в неделю. И жизнь кое-как устаканилась. Это только в кино алко глушат и мороженое жрут. Чтобы реально отвлечься, дуй в зал. – Мама вроде ходит в фитнес-клуб. – Даже и необязательно абонемент покупать. У тебя кроссовки есть? Надевай их и иди бегать. – Ненавижу бег. – Да брось ты, возьми плеер и побегай полчаса. Увидишь, как все поменяется. Ну или продолжай… – он притих, – бродить в чужих шмотках. Тебе на Чернышевскую? Спустя двадцать минут Родион высадил Машу около дома Ванечки. – Высохли мои вещи? – Поднимайся. – Бабушка еще там? Давай в парадке переоденусь? – Мы пирог едим. Заходи! Машина одежда, еще чуть влажная, была стопочкой сложена у Ванечки на кровати. Она быстро переоделась. – Идешь чай пить? – Румяный Влад, похоже, домой совсем не спешил. – Не, я домой. – Как домой? – раздался властный голос бабушки Вани из-за Владовой спины. – Пока пирог не попробуешь, никуда не пущу. – Здрасте. Еще раз. – Маша улыбнулась пожилой даме извинительно. – Дольше отмазываться будешь, – шепнул Ваня, сверкнув очками. На кухне пахло выпечкой. Маша и Влад устроились за столом, где ночью пихали во рты соленые огурцы, залитые водкой. – Как жизнь, молодые люди? – осведомилась бабушка, расставляя по поверхности стола чайный сервиз. – Не считая гусарского бедлама, который я тут увидела… Но это мы-с… Пожалуй, опустим. – Я поступила, – сказала Маша. – Да ладно? – вскричал Влад. – Как это? Еще же школьные? – По олимпиадам. Только что узнала. – Поздравляю, Мария. А что за учебное заведение? – Политех. Электромеханический. – Серьезно, – заметила бабушка, помешивая чай. – Родители его оканчивали? – Да, – Маша шумно отхлебнула, – и дедушка. – Кем же ты будешь работать? – Клавдия Никитична вонзила в Машу цепкий взгляд. – Сама не знаю… – Как же так? Это ты инженером выпустишься? А папа кем работает? – Он брокер. – Брокер? Это на бирже, что ли? Политехник и брокер… Это же экономистом надо быть… – Он сначала был инженером. После развала Союза сменил профессию. – Папа, наверное, после перестройки деньги пошел зарабатывать, да? А дед? – Дед умер, когда я была маленькая. – Понятно. Инженер – специальность уважаемая. Не то что наш Ванька. Менеджер херов. – Бабушка! – взбеленился Ваня. – А чего бабушка? Чего бабушка? Надо было врачом становиться, как вся семья. Нет, он выкобенивается! Увидишь потом, что будет. Сопьешься. – При этом она подкладывала Владу куски пирога. – Бабушка! – Это уже заметно. Посмотри на себя. Ему шестнадцать лет, а похмелье как у мужика, давно с Большим Каретным распрощавшимся. Сейчас анатомические процессы быстрее. Глазом моргнуть твоя мать, идиотка, не успеет, как ты окажешься в нарколожке. Я же тебя сама туда и упеку. – Какой изящный сервиз, – Маша попыталась перевести тему. – Да, – бабушка приподняла одну из чашек, – кобальтовая сетка. Знаете, как его придумали? Ребята мотнули головами. – В Блокаду художница Ломоносовского завода накидала такой орнамент, наблюдая на набережной Фонтанки сотни заклеенных крест-накрест окон. От взрывной волны… Такие были источники вдохновения у молодежи, – она погрузила скуластое лицо в маленькую ладонь, – не то что у вас, друзья мои. |