Онлайн книга «Колдовство в большом городе»
Миновав бистро, знаменитое, в числе прочего, убийственными ценами, мы свернули в плохо освещенный переулок. Сыро, холодно и грязно; контраст между парадным входом в заведение и его же задами казался убийственным. Полдюжины шагов, и ты в абсолютно другом мире. Гнусный лабиринт переулков, сумрачных сквериков и тупиков, ведущих к черным ходам ресторанов: изнанка изысканной кухни, которую клиенты не видят. Вход для поставщиков, служебный вход и самое главное — помойка, где оказывается все несъеденное. Вот где надо искать нищих, бродяг и бездомных Темной Стороны. Здесь они могут вместе укрыться от мира, которому не нужны. Я посмотрел по сторонам. Крысиные аллеи нисколько не изменились. На Темной Стороне нет места темнее, и недостаток уличных фонарей здесь ни при чем. В недрах муравейника царствует тьма сердца и чернота души; яркий неон сюда не проникает, и даже гигантская луна не рассеивает мрака. Вонь стоит ужасная: отчаянием пахнет не меньше, чем обычной гнилью, а подошвы липнут к мостовой. Еще немного, и появится поселение отверженных. Их ведь не позабыли — их просто перестали замечать. Мы остановились. Грешник спросил: — И вот здесь живет Герни-охотник? Лесной бог былых времен? — С вершины на самое дно — путь неблизкий. Никто еще не забрался так высоко, чтобы оттуда нельзя было упасть. На Крысиных аллеях он хотя бы не одинок. Здесь таких много: из ресторанов все время выбрасывают еду, причем не только объедки, но и нетронутые блюда. Проще отдать ее этим людям, чем вывозить на свалку. — Крысиные аллеи… Откуда такое название? — спросила Сладкая Отрава. — А ты догадайся с трех раз, — ответил я. — Да смотри не наступи. — Никогда не думал, что на Темной Стороне столько бездомных, — сказал Грешник. — Целый городок. — Правильнее было бы называть их бродягами, — заметил я. — Иначе возникает вопрос, почему мы ничего не делаем, чтобы дать им жилье. К тому же они были всегда. Основа здоровой финансовой системы — неудачник платит дважды. И горе побежденным. Крысиными аллеями называлось открытое пространство с многочисленными притоками-переулками, сплошь заставленное картонными коробками, шалашами, импровизированными палатками из полиэтиленовой пленки и кишащее людьми. Мужчины и женщины всех возрастов кутались во вшивые одеяла и жались друг к другу, как жертвы кораблекрушения или беженцы из покоренной врагом страны. В темноте поблескивали глаза, а кое-где, возможно, и оружие. Они потеряли все, но по-прежнему не любят, когда на них пялятся. — А собаки? — спросил Безумец. — Я всегда думал, что где бездомные, там и собаки. — Только не здесь, — объяснил я. — Здесь любую собаку съедят, не люди, так крысы. Крысы тут особенные. Думаешь, почему народ держится вместе? По отдельности за ночь съедят. — Ты знаешь эти места очень хорошо, Джон. — Грешник рассеянно взял свою возлюбленную за руку. — Когда-то жил здесь. Довольно давно; были тяжелые времена… Замечательное место — мое имя здесь ничего не значит. На Темной Стороне другого такого нет. Тут хорошо прятаться, в том числе и от себя самого. Когда необходимо согреться, обсушиться и в очередной раз поесть, лишние мысли уходят сами собой. — И долго ты здесь жил? — спросила Сладкая Отрава. — Не скажу точно. Долго. Я здесь впервые встретил Эдди Бритву. Он до сих пор здесь иногда ночует. — Глаза наконец привыкли к темноте, и я потихоньку пошел вперед, высматривая знакомые лица. — Вот сестра Морфина. Чепец еще цел… Монахиня-кармелитка — по собственному выбору живет на улице, чтобы проповедовать и утешать. В ее жилах образуются любые нужные наркотики, конечный продукт выводится в виде слез. В Крысиных аллеях всегда есть о чем поплакать. Она плачет, и никто не уходит обиженный. Однажды банда идиотов попробовала ее захватить: идея производства наркотиков на продажу показалась привлекательной. Они вообразили, что им это сойдет с рук… Их здесь забили до смерти, а потом съели. Сестра Морфина вышла мне навстречу, с достоинством кутаясь в грязные лохмотья. В последний раз она выглядела гораздо моложе: да, жизнь на свежем воздухе не всегда идет на пользу. Усталая улыбка, однако, была такой же доброй, как раньше. — Всегда знала, что ты вернешься, Джон Тейлор. — Я ненадолго, сестра. — Все так говорят. — Мне нужно поговорить с Герни-охотником, сестра. — Захочет ли он говорить с тобой?.. — Сестра Морфина покосилась на Сладкую Отраву: — От вас разит преисподней. — Мы не будем создавать проблем… — Ты сам проблема, Джон. — Сестра Морфина повернулась и исчезла в темноте. Что ж… поищем кого-нибудь посговорчивее. Обещание выпивки подчас творит чудеса. Вот, например, Игральная Кость. Когда-то за игорным столом он спустил все, даже собственную плоть. Остались одни кости, но умереть он не может. Так он и лежит, тупо глядя на меня, под одеялом, растянутым на каких-то сучках. Его кости кажутся обглоданными. От души надеюсь, что крысами. Кого еще спросить? Недружелюбный здесь народ. Зато разнообразный. Всевозможные твари, люди и даже машины, в чьих позитронных мозгах остаются последние искры энергии. Дух космополитизма пронизывает Темную Сторону сверху донизу. Есть даже серенький пришелец в обрывках скафандра — из тех, что высаживаются из летающих тарелок и воруют людей. Отстал от корабля, наверное. Теперь даже на помойке от них спасения нет. Смотри ты, уже приспособился: на шее картонка, а на ней кривыми буквами: «Ментоскопия за еду». Хорошо бы проучить мерзавца, из гуманизма. Не без труда я превозмог искушение. В Крысиных аллеях ничьим прошлым не интересуются. Здесь даже меня приняли. — Об этих людях никто не заботится. Почему? — спросил Грешник. — Не забывай, где ты, — напомнил я. — Темная Сторона как раз и славится беззаботностью. Потому-то сюда и едут. А лишний раз увидеть, что бывает с неудачниками, людям не интересно. Но не только так — есть же сестра Морфина. Да и старый Пью здесь до сих пор появляется, раздает горячий суп и проповедует о серном дожде и адском пламени. Жюльен Адвент не раз делал благотворительные сборы, давал объявления в «Найт таймс». Бездомный народ начинал понемногу собираться вокруг. В Крысиных аллеях непрошеных гостей не любят. В другом месте людей вроде нас на всякий случай оставили бы в покое, но только не здесь. В глубоком падении есть свои плюсы, например — некого больше бояться. Нас узнали, но любой чужак, хотя бы и самый благонамеренный, прежде всего — законная добыча. Когда-то и мне случалось здесь шарить в карманах неостывших трупов. Завернутые в одеяло фигуры повсюду поднимались на ноги. Сгущалась толпа. Стало неуютно. Я огляделся: дорога к отступлению пока открыта — это хорошо. Убивать мне никого не хочется. Грешник встал слева от меня, а Сладкая Отрава — по правую руку, готовые принять бой. Хорошо, но вот что странно: все внимание направлено на меня, на других совсем не смотрят. Не могут же все они помнить Джона Тейлора… |