Книга 30 дней моей мести, страница 68 – Ирина Муравская

― По-твоему, это смешно?

― Ни в коем случае, но приходится подстраиваться под ситуацию.

― Ситуацию?

― Ты первая начала, когда заявилась в таком виде, будто проститутку обрил обманутый сутенер.

Вот сволочь.

― Всё, как ты любишь, милый.

Смех волной прошёлся по залу.

― Кажется, кто-то давно не стоял раком, ― многозначительно прищурился Кометов.

Он что, правда говорит это сейчас в микрофон??? Боже, какие они идиоты. Она провоцирует его. Он её. И когда закончится эта игра: задеть друг друга посильнее, чтобы потом наблюдать за реакцией? Наверное, никогда. Ведь обоим она нравилась.

― Это кого-то давно не связывали, ― а что, он первый начал! ― Забыл, кто тут мамочка?

― Как можно. Такое не забывают.

Тощий ведущий многозначительно поиграл залаченными бровями. Ну или что там обычно делают, чтобы они блестели и лежали в одном направлении?

― Ребята, вы дивная пара.

― Мне тоже нравится, ― согласился певец.

― А ей, судя по всему, не очень, ― заценили реакцию Ульяны.

― В натуре? ― наигранно удивился Кирилл. ― Вот вечно тебе не угодишь.

― И не говори. А я бы тебе угодила, побрейся на самом деле?

― Определено, нет.

― То есть тогда бы я тебе уже не нравилась?

― С волосами тебе, несомненно, лучше, но в случае необходимости я смогу это пережить. Внешность ― не более чем условность.

― Условность? Давай по-честному, останься я такой же страхолюдиной, как в школе ты бы на меня и внимания не обратил.

― Вполне вероятно.

Даже не пытается отнекиваться! Мог бы хоть сказать что-то типа: ну не прям уж и страходюдиной… Так нет. Подтвердил, собака.

― Что и требовалось доказать, ― Матвеева с трудом стянула с себя накладную лысину. Крепко сжившаяся с головой резина отходила непросто и рвалась в руках. Фиксированные гелем волосы слегка взбили, возвращая им подобие объёма. Причёска не абы что, но лучше, чем было.

― А чего тут доказывать? ― пожал плечами Кирилл, ковыряя ногтём брошенный на столик муляж. ― В первую очередь человека привлекает именно красота. Это факт и наша натура.

― Ты сам себе противоречишь.

― Нисколько. Привлекательность ― маркетинг. И мы все, так или иначе, ведёмся на эту уловку. Однако она ничего не стоит, если за ней не скрывается что-то большее.

― И как это понимать?

― Это значит: хватит страдать х***й. Если я говорю, что люблю тебя, значит так и есть. Прими это как данность, засунь свои комплексы поглубже в задницу и, прошу, заканчивай уже тр***ть мой мозг. Лучше тр***и меня.

У Ульяны только что глаза из орбит не вылезли. Он совсем офонарел такие вещи при всех говорить??? Стакан с водой в сердцах выплеснули в лицо Кириллу.

― Лучше я пошлю в задницу тебя. Так будет проще, ― метеором снося столики, она рванула к выходу. Терпеть на себе прожигающие до ожогов взгляды, пронизывающие её из глубин зала было просто невозможно. А их ещё и пустили на крупный план больших экранов, чтобы получше всем было видно! Это же гадко и невыносимо, словно они обезьяны в зоопарке. Как с таким вниманием изо дня в день справлялся Кометов?

А он, между тем, справлялся просто превосходно. Сказывался опыт и врождённый пофигизм. Зажужжала камера, концентрируя всё внимание только на нём и его реакции. Кирилл прикрыл глаза, делая глубокий неторопливый вдох, вытер длинным рукавом мокрый подбородок, досчитал до десяти и… сорвался вдогонку, нагнав беглянку лишь через несколько этажей.

― Только попробуй! ― окликнул он её возле эскалатора. ― Уйдешь, и я больше палец о палец не ударю. Я не мальчик на побегушках, прыгать вокруг тебя не стану.

Обнажённая спина с татуировкой между лопаток, которую почти не прикрывал короткий топик, окаменела. Томительные несколько секунд ничего не происходило, но затем она начала медленно оборачиваться…

― Кирилл Андреевич, вы срываете эфир! ― тяжело дыша его догнала целая толпа личного сопровождения звезды. Как мотыльки на огонь.

― Мы не можем продолжать без вас! ― паниковал ассистент, которому было велено привести звезду обратно.

― Идёмте в гримерную, ― щебетал напоминающий разноцветного попугая стилист, промакивая облитую футболку Кометова салфетками. ― Как удачно, что я захватил сменную одежду!

― Дубль будет переснят, ― деловито клацая по кнопкам своего блэкберри, успокоил его продюсер. ― Случившийся инцидент в трансляцию не будет включён.

Знаменитого певца буквально взяли в кольцо, из которого ещё было не так-то просто выбраться. Ульяна, встретившись взглядом Кириллом, невесело пожала плечами, как бы говоря: «Иди. Это ведь твоя жизнь».

― Господи, забудь ты про неё хоть на минуту! ― негодовал пиарщик, хватая того за плечо и насильно переключая на себя внимание. ― Ты из-за этой истерички всю карьеру себе угробишь!

― Да отцепись уже! ― Кометов взбешенно растолкал надоедливую свиту, но Матвеева исчезла. Как сквозь землю провалилась, потому что ни на этаже, ни в холле телевизионного центра, ни на улице её не было. Зато самая стойкая часть поклонников всё еще вытаптывала недавно проклюнувшуюся траву. Грустная и уставшая, но при виде знаменитости мигом активизировавшаяся. Кто-то с готовностью запел его самый хитовый трек, "Комета", после которого к красавцу-парню и пришла основная популярность.

― И что? Так и будешь стоять? Ничего не сделаешь? ― гневно накинулся на продюсера Гриша.

― Просто расслабься, ― тот же словно познал вселенское спокойствие. Многолетняя практика говорила ему об одном: пока подопечный приносит прибыль можно спокойно закрывать глаза на его шалости. А бренд «Кирилл Комета» приносил сумасшедшую прибыль. Причём чем больше он чудил, тем сильнее росла прибыль.

Это пускай пиарщик грызёт в отчаянии ногти, потому что созданный им образ трещал по швам. Уже было понятно, что в скорейшем времени ему предстояло создавать новый, а вот продюсеру амурные дела Кирилла были до одного места. Он даже тихонько им радовался, так как охват интереса к влюбившемуся "плохому мальчику" лишь возрос с появлением взбалмошной девицы.

***

Когда стало понятно, что Ульяну не найти, Кириллу пришлось поспешно спасаться обратно в бетонном коробе от сумасшедших фанатов, иначе бы его затискали и разорвали. И снова его оцепила подоспевшая следом толпа во главе с ассистентом. Там поклонники, тут эти прилипалы ― ни минуты покоя. В обычное время он не обращал на них внимание, но сейчас эта орава доводила его до бешенства.