Книга Полярные чувства, страница 5 – Анастасия Дока

– С днем рождения, мама-плакса.

Клавдия Евгеньевна благодарно зарылась лицом в шевелюру своей Василисочки, а потом, спохватившись, примерила «биби» на голову дочери и воскликнула:

– Ты могла бы оставить ее себе! Тебе так идет и по возрасту подходит.

– Мама! – рассмеялась Василиса, – напомню, день рождения у тебя, а не у меня. К тому же твоя коллекция просто обязана пополниться этим экземпляром.

– И куда я ее надену? – Клавдия Евгеньевна вытерла слезы рукавом все того же платья и повертела в руках подарок.

– На свидание, – ответила Василиса, – ты у меня еще молодая, пора бы об этом вспомнить, – и снова лукаво улыбнулась.

Ночь постепенно вступала в свои права: луна зависла желтым шаром на небосклоне, в окнах соседнего дома поочередно выключался свет. Довольный сытый Арсений нехотя слез с рук любимой хозяйки и с укором взглянул на девушку в красном пальто.

– Может останешься? – Клавдия Евгеньевна поправила меховой воротник, – темень на дороге, а ты за рулем.

– Мама, дорогу освещают фонари, не волнуйся.

– Ну зачем тебе сейчас ехать? – не унималась пожилая женщина.

– Лешка утром возвращается, хочу ему блины приготовить.

– Утром и поедешь.

– Мама, он в семь возвращается. Все, целую, я побежала. Давай мусор заодно захвачу.

– Может блины ему потом испечешь? Василисочка?

– Мама, я жду, – нетерпеливо стукнула каблучком.

Клавдия Евгеньевна тяжело вздохнула и протянула ей мешок с отходами.

– А эти бумажки на столе выбросить? – поинтересовалась Василиса, указывая на почту, что забрала мать, возвращаясь с работы.

– Выброси. Только кроссворды мне оставь, – грустно улыбнулась, подала бумажки и, крепко обняв дочь, прошептала: – Позвони как доедешь, хорошо?

– Я скину смс, что жива-здорова. Все, пока, люблю. Арсений, было приятно познакомиться, – и выскользнула за дверь.

Кот снова начал ластиться к хозяйке, Клавдия Евгеньевна погладила любимца и поспешила к окну. Только когда красное пальто скрылось в салоне автомобиля, с облегчением вздохнула и взялась за кроссворды:

– Ну что, Арсений? Василисочка нам с тобой порядок навела. Отдохнем?

Кот в ответ мяукнул.

Василиса выбросила мусорный мешок, но обратила внимание на листовку с рекламой новой пиццерии – точно такой же, что на днях открылась в районе, где они жили с Лешкой – и если бы не это обстоятельство, то вряд ли бы заметила полоску бумаги и не сидела после со страхом, взирая на содержание.

Машина давно прогрелась, голос из динамиков сообщал о том, как «упоительны в России вечера», а молодая женщина сидела, как завороженная, и, казалось, не дышала. Все ее мысли кружили вокруг странного послания. Что это: глупая шутка, кто-то ошибся? Может, это предназначается не ей? И все могло бы быть именно так, если бы не одно «но» – в конце записки было написано: «Испугалась, Рыж? Номер 2»

Без малейшего понятия, что все это означает, и, испытывая безотчетный страх, Василиса скомкала послание от неизвестного и, опустив стекло, выбросила в сугроб. Посидев еще пару минут, женщина тронулась с места, последний раз взглянув на белоснежный клочок, грозно освещаемый лунным светом. Клочок, близнец которого она выбросила этим утром.

Глава 4

Едва дверь за Иваном закрылась, Александра включила старенький ноутбук, взглянула на фотографию с шифром, любезно оставленную другом, и, взяв лист и цветные ручки приготовилась записывать свои мысли. Это был ее метод работы – рассуждения на бумаге. Акценты создавали цветные чернила. Факты чаще всего она записывала оттенками зеленого. Каждому оттенку соответствовала своя степень уверенности: неоспоримый факт обретал сочный зеленый цвет, факт, требующий дополнительной проверки – салатовый, а интуитивно ложный становился цветом зеленого чая. Имена, названия так же имели свои оттенки. К примеру, женские чаще всего становились янтарными или тыквенными, а мужские – медными или ванильными. Акценты создавались на отдельных словах, числах, приметах преступника, на индивидуальных чертах свидетелей и потерпевших. Именно по этой причине она предпочитала работать или дома, или в кабинете своего агентства. Лишь здесь имелась столь широкая цветовая палитра, а без нее она не чувствовала спокойствия. Когда приходилось работать на иных условиях, Селиверстова нервничала, ведь ей приходилось спешно заменять оттенки своей личной иерархии на имеющиеся.

Необходимо заметить, что цвет в жизни Александры вообще играл одну из главных ролей. Он поднимал настроение, вдохновлял, успокаивал, помогал сосредоточиться, согревал, но мог и напугать. Ее эмоциональное состояние полностью отражалось на цветовых предпочтениях. И касалось это не только расследований, но и в целом ее жизни. У нее, к слову, даже носки – ее тайная страсть – обладали широкой цветовой палитрой. Например, ощущая раздражение, Александра надевала носки цвета хаки или темно-оливкового, а злясь, предпочитала выбирать между терракотой и жженой умброй.

Селиверстова начала с так называемого шифра Цезаря – одного из самых древних и не слишком сложных для расшифровки. Принцип его работы был прост: использовался сдвиг буквы алфавита на фиксированное число позиций. Например, сдвиг на два превращал букву «а» в букву «в», при этом знаки препинания и цифры оставались без изменений. Количество сдвигов равнялось количеству букв алфавита, таким образом шифр получался циклическим и можно было просчитать все возможные варианты. Так, словосочетание «Добрый день» со сдвигом всего на одну букву преобразовывалось в «Епвськ ееоэ». Однако «У№ее<ыkihы:ie81k17ыi51,31vу1№apa7kу:ika8ex№ый[1k1в.» не подходил ни под один из тридцати трех позиций. Во-первых, было совершенно непонятно значение цифр, а во-вторых, путаницу создавали двоеточие, квадратная скобка и знаки номера и уменьшения.

Это какая-то завуалированная математическая формула? Жертва или сам преступник связаны с точной наукой?

Селиверстова неоново-желтым цветом выделила первое предположение и взялась за следующую расшифровку. Линейный шифр Хилла, основанный на линейной алгебре не подошел из-за тех же цифр и знаков. То же последовало и при подстановке с помощью шифровки Атбаш.

А1Z26 дала хоть что-то мало-мальски понятное: «81k17ыi5» преобразовалось в «undefined», что переводится как «не определено».

Что не определено? Что ты хотел донести до нас этим посланием?

Александра вспомнила о недавно купленной плитке шоколада, с улыбкой разорвала обертку и, жадно вонзившись в пористые кубики, продолжила разбираться с шифром.

А что, если использовать одновременно и английский и русский алфавит?

Но к ее огорчению, это не принесло ожидаемых результатов: снова ни одна из расшифровок не подошла. Селиверстова взяла новый лист, убрала цифры и знаки, предположив, что, возможно, к имеющимся буквам надо добавить недостающие и получилось следующее: Уыkihыiekыivуapakуikaexыйkв.