Книга Хищная, страница 96 – Инна Инфинити

— Надолго? — Спрашивает меня.

— Нет, завтра или послезавтра вернусь.

— Хорошо. Буду тебя ждать.

Она до сих пор пытается быть примерной женой. Готовит, следит за чистотой в доме, поддерживает уют, гладит мне рубашки. И она хорошая мать. Но я не люблю ее. И поэтому я должен встретиться со своим главным страхом, чтобы понять, что мне делать дальше и как мне жить.

Я назначаю встречу отцу в 12 часов дня. Поезд приедет в 11, и я еще успею морально подготовиться к нашему разговору. Если честно, у меня нет ни идеи, как его начать. Я понятия не имею, что сказать ему, когда увижу. И как сказать.

В 11:40 я уже сижу в назначенном месте и пытаюсь унять дрожь в руках. Я пью уже третий стакан воды, а в горле до сих пор сухо.

Он приходит в 11:55. Я сразу узнаю его. Он смотрит по сторонам и не замечает меня. А я гляжу на него во все глаза и теперь знаю, как буду выглядеть в старости. Я его точная молодая копия.

Я встаю со стула, чтобы он меня заметил. Он поворачивает голову и замирает в нерешительности. Узнал меня. Медленно направляется в мою сторону. Высокий крепкий мужчина с сединой и морщинами на лице. Совершенно пустой взгляд несчастного человека.

— Здравствуй, Максим, — говорит, подойдя к столику.

— Привет.

Я сажусь, он располагается напротив. И мы просто сидим и смотрим друг на друга, не произнося ни слова. В его глазах стоят слезы. В моих, кажется, тоже.

Я прочищаю горло и начинаю, хотя дрожь в руках так и не прошла.

— У меня к тебе несколько вопросов. Первый — почему ты меня бросил?

Он тяжело вздыхает и переводит взгляд на стол. Смотрит в одну точку и нервно барабанит пальцами по столу. Я не тороплю его с ответом. Видно, что ему сейчас не легче, чем мне.

— Что бы я тебе сейчас ни сказал, — медленно начинает, — это не будет мне оправданием. Потому что сейчас я понимаю, что это все не причина, чтобы не общаться с родным сыном.

Он замолкает. А я просто продолжаю на него смотреть, не веря, что вижу его. Не веря, что передо мной человек, который сломал мое детство.

— Когда я уходил от Лены, — через какое-то время поднимает на меня глаза, — я не бросал тебя. Я бросал твою мать. Я очень хотел с тобой общаться, приезжать к тебе, забирать тебя к себе на каникулы. Но Лена оказалась очень хорошим манипулятором. Когда я разводился с ней, я испытывал сильное чувство вины перед тобой. И она на нем сыграла. При каждой моей попытке с тобой поговорить, она внушала мне, что я недостоин этого, что, уйдя из семьи, я больше не имею никакого права видеть тебя. А я оказался слишком слабым, чтобы противостоять ей. В итоге чувство вины перед тобой настолько меня поглотило, что я поверил твоей матери, что недостоин общения с тобой. И в какой-то момент я бросил все попытки.

Мне хочется истерично засмеяться, но я себя сдерживаю. Лишь качаю головой.

— Какие попытки? О чем ты говоришь? Ты ведь не позвонил мне ни разу даже.

— Да, я не звонил, потому что хотел увидеть тебя лично. Приезжал несколько раз, но тебя не было дома, и Лена меня не пускала в квартиру. При этом каждый раз она внушала мне, что я не имею никакого права даже появляться на вашем пороге. И в какой-то момент я ей поверил.

— Ты знал, где находится моя школа. Ты знал, где я занимаюсь каратэ. Почему ты не приезжал туда, если мама не пускала тебя домой?

Он тяжело вздохнул и снова потупил взгляд.

— Говорю же, чувство вины перед тобой меня сожрало. В какой-то момент я поверил Лене, что недостоин общения с тобой. А когда я осознал, что это не так, было уже слишком поздно. Я следил за твоей жизнью, Максим. Ездил на твои соревнования по каратэ, смотрел на тебя с трибуны и не смел даже подойти, чтобы поздравить, когда ты побеждал.

Он снова поднимает на меня глаза, а мне начинает не хватать воздуха.

— Ты врешь, — хриплю ему.

— Нет, — качает головой, — я не пропустил ни одного твоего состязания, пока ты в 11 классе не переехал в Москву и не завязал с каратэ. Но я до сих пор продолжаю следить за твоей жизнью. Просто набираю тебя в интернете и смотрю. Я видел тебя в списке поступивших в МГИМО на международно-правовой факультет, я видел тебя в числе юристов очень крупной московской фирмы адвокатов. Я смотрел и сайт твоей собственной компании. Иногда смотрю твои социальные сети, но ты мало фотографий выкладываешь и почти перестал заходить. Но раньше у тебя было много фотографий из Швейцарии. Я так понял, ты там учился. Я наблюдал за твоей жизнью со стороны и все больше и больше убеждался, что недостоин такого прекрасного сына, как ты. Вот и не предпринимал попыток наладить с тобой общение.

Я молчу, уставившись на него во все глаза. Чувствую, как от этой шокирующей информации снова подступают слезы. Его глаза тоже уже мокрые.

— Как ты, сын? — Тихо спрашивает меня севшим голосом.

— Хреново... — Честно отвечаю ему. — Я не знаю, как мне жить дальше...

— Что у тебя случилось?

Теперь пришла моя очередь смотреть в одну точке на столе. Мне кажется, я сейчас нахожусь в каком-то состоянии аффекта. Все это происходит как будто не со мной. Руки продолжают трястись мелкой дрожью. По-моему, она даже усилилась.

— Я женат, и у меня есть дочка, — тихо начинаю, — но я не люблю свою жену. Я люблю другую девушку.

— И ты боишься разводиться, думая, что этим предашь своего ребёнка так же, как я тебя? — Быстро догадывается он.

— Да... — Я поднимаю на него глаза. — Помнишь, перед первым классом вы с мамой отправили меня в детский лагерь? Меня оттуда выгнали раньше времени из-за того, что я подрался.

Он быстро закивал.

— Конечно, очень хорошо помню. Ты подрался из-за девочки. И потом постоянно ходил по дому и говорил, что она твоя та самая, и ты должен к ней поехать.

— Да. Я встретил эту девочку. И я люблю ее. Но я женат, и у меня ребенок.

Он тяжело вздохнул, явно пытаясь подобрать слова.

— Единстенное, что я могу тебе посоветовать — это не позволяй своей жене манипулировать тобой и внушать тебе чувство вины. Ты ведь уходишь не от ребёнка, а от нее. Ты имеешь на этого ребёнка такое же право, как и она. Ты такой же родитель, как и она. И у бывшей жены нет ни малейшего права запрещать тебе видеть дочь.

— Но тогда ребенок будет расти в неполной семье...

— В неполной, но зато там, где все счастливы. Ты думаешь твоя дочь не будет чувствовать, что между мамой и папой все плохо? Ты думаешь, твоя дочь будет счастлива, видя напряжение и ненависть между родителями? В такой семье не будет счастлив никто, а ребенок так особенно. Конечно, правильно, чтобы муж и жена любили друг друга и так же в любви растили своих детей. Но если это не так, то детям только хуже будет. Потому что это уже не семья, а каторга. И в конечном счете вся неприязнь между женой и тобой будет отражаться на ребёнке.