Книга Дева в саду, страница 122 – Антония Байетт

– Ах ты, вкрадчивый плюшевый плут… – усмехнулась Марина, и тут, к облегчению потрясенной Фредерики, роденовская композиция перешла в объятия более тесные, любовники откинулись на подушки, речь их оборвалась, послышались шепоты и негромкие стоны.

Сейчас или никогда. Прижимая к себе свою «тогу», Фредерика решительно прошагала к двери, миновав изножье кровати и пятно лунного света, лившегося в окно. Проходя мимо ложа с его любовным грузом, она невольно обернулась и вперилась. Поверх утонувшей в перинах, извивающейся в неге актрисы на нее без выражения смотрели карие глаза Уилки. Фредерика сурово кивнула ему, будто свершая некий безумный ритуал приветствия. Уилки блеснул улыбкой, медленно, артистически подмигнул и снова склонился к Марине, словно желая поцелуями помешать ей открыть глаза, пока Фредерика выскальзывает в дверь.

Фредерика быстро шла по длинным галереям, где лунный свет перемежался с темнотой. На мгновение остановилась перед портретом-иконой Елизаветы, вдохновленным «Полиольбионом». Астрея по-прежнему держала в руках рог изобилия. Фредерика поправила на плече узел полотенца, чем-то напоминающий Шотландию на платье королевы, и изобразила перед приземистой монархиней довольно приблизительный книксен. У нее не было ни реки, ни рога с золотыми плодами. И нужно было что-то найти на замену «тоге». Она спустилась в большие кухни, где облачилась в бумажные юбки, которые надевала на репетициях для сцены в саду, и порванную муслиновую блузку, оставленную кем-то из массовки. Сверху накинула зеленый плащ. Хотела было в этом наряде босиком отправиться в Блесфорд, но передумала. Вместо этого Фредерика вышла в сад.

Обогнув террасу, она подняла голову и долго смотрела на окна мансарды для слуг. Где-то там Александр сейчас… Зря она убежала от Кроу. Если бы она позволила ему продолжать, то одолела бы некую новую ступень, сделала бы осмысленный ход в той непонятной игре, которую играла. Но Кроу был ей страшен. Фредерика пустилась бежать.

Она оказалась в давешнем зимнем садике с фонтаном, чья нимфа все так же лукаво улыбалась, хотя вода больше не струилась по ее пальцам и бедрам. Фредерика, скрестив ноги, уселась на траву, как божественная монархиня «Полиольбиона», и в задумчивости принялась глядеть на темно-серые стриженые кусты, луну, воду. Долгие десять минут ее взгляд блуждал бесцельно, но затем настало некое торжественное бдение, продлившееся довольно долго. Незаметно рассвело, и сквозь просветы живой изгороди стали видны края пустоши, ранее скрытые ночью. На террасе резко зазвенел гонг к завтраку. В ответ ему на пустоши хриповато и тонко проблеяла овца. Фредерика поднялась, на миг замерла и зашагала к дому.

Для тех, кто в это утро в состоянии был есть, в Большом зале накрыли стол к гаргантюанскому завтраку: кеджири, сардельки, тосты, джем, старинные чайники в стиле греческих урн с кофе и чаем. Во главе стола сидел Кроу, элегантный и благостный. По правую руку от него восседала Марина Йео. Когда вошла Фредерика, Кроу сделал вид, что не заметил ее, а она садиться не стала. Она наблюдала, как Александр и Дженни пересекают террасу, с двух сторон держа Томасову люльку. Потом, вспомнив совет Уилки, с большим оживлением ринулась им навстречу, волоча по гравию нижнюю часть коляски:

– Вы не ее ищете? Вы потом в Блесфорд? Не подбросите меня?

От одиночества и бессонной ночи ее голос и движения были особенно четки и резки. Уставшие от волнений Александр и Дженни щурили припухшие глаза и держались как-то неуверенно. Александр робко обернулся к Дженни и сказал, что не знает, как лучше поступить. Дженни раздраженно отвечала, что Фредерика предлагает разумный вариант.

– И держи люльку ровнее, а то я не могу ее пристегнуть.

Фредерика обшаривала глазами лицо Александра в поисках следов неземного блаженства. У него как-то по-новому опустились уголки рта, но она не готова была списать это на восторг любви.

Уилки, плотненький, гладкий, веющий свежим запахом мыла, возник с новой партией сарделек и кеджири. Он подмигнул Фредерике и оглядел ее с головы до ног:

– А где же туфли?

– Потеряла.

– Хочешь, схожу за ними?

– Нет, – отвечала она с неуместной злостью и заметила, как в сонных глазах Александра и Дженни вспыхнула искра любопытства.

Александр решительно усадил Фредерику на заднее сиденье и завел мотор. Машинка тронулась.

– Я сперва высажу тебя на въезде в Блесфорд, а потом отвезу миссис Перри и Томаса, – сказал Александр.

– Не проще ли наоборот? Я бы помогла транспортировать Томаса.

– Мы сами справимся.

– И к тому же я потеряла сумочку, а в ней ключи. Если я на рассвете всех перебужу звонком, меня четвертуют. Пожалуйста, пусть я пока побуду с вами.

– Ты, кажется, все потеряла за эту ночь.

– Да, – просто сказала Фредерика.

Тут вступила Дженни и едко заметила, что будет гораздо лучше, если Александр сперва подвезет их с Томасом. Александр, борясь со сном, пытался понять, зачем ей это понадобилось. Может, она надеялась убедить Джеффри, что Фредерика была с ними с самого начала. Может быть, хотела уколоть Александра за его любовную неудачу (впрочем, в чердачной комнатке Дженни весьма мило его утешала). А может, виной всему обычная ревность, злость, что он не смог с самого начала решительно отделаться от Фредерики. Он попытался слабо протестовать, но Дженни была непреклонна, охваченная неким особенным, иррациональным женским стремлением к мстительному самопожертвованию. Кончилось тем, что именно Фредерика в странном наряде помогла Дженни дотащить до двери Томаса с его скарбом, весьма бодро управляясь при этом колясочными колесами и запасными баночками детского питания. Александр знал, что ему следовало хотя бы изобразить беспокойство по поводу приема, который Джеффри окажет жене, предложить Дженни кров и совет, если таковые понадобятся – а понадобятся они несомненно. Он испытывал облегчение оттого, что в присутствии Фредерики все это было невозможно, и стыдился этого чувства.

Когда Фредерика вернулась, Александр нарочно изогнулся, чтобы открыть ей заднюю дверь. Фредерика смиренно забралась внутрь, а потом сказала:

– Вы не могли бы отвезти меня до школы и обратно или просто поездить немного, пока я соберусь с мыслями. У меня сейчас некоторые трудности.

– Еще бы, – со знающим видом сказал Александр, знавший, в сущности, не так уж много.

Он подумал, что сейчас неуместно ни поучать ее, ни расспрашивать, хоть ему смутно хотелось и того и другого. Его не слишком тянуло домой, где предстояло ему крепко задуматься о своем нынешнем положении, поэтому он не стал спорить и молча завел машину. Через пару секунд, шелестя бумажными юбками, Фредерика полезла на переднее сиденье.

– Прекрати!

– Почему?

– Потому что это опасно. И я не хочу, чтобы ты тут сидела.

– Почему не хотите? – С этими словами она плюхнулась рядом – просто путаница тощих ног и рук. Поерзала и уселась прямо.