Онлайн книга «Погода – это мы»
|
– Понятно. – Из-за человеческой природы: люди, подобные мне, те, кто должен проявлять озабоченность, иметь активную жизненную позицию и делать огромные изменения, оказываются практически неспособны пожертвовать чем-то малым для великой пользы в будущем. Из-за… – Хватит. – Из-за того, что я даже не пытался. – Не знаю. – Чего ты не знаешь? – Почему мы до сих пор разговариваем? – Что ты имеешь в виду? – Ты только что сказал, что даже не пытался, но мы до сих пор разговариваем. – И что? – Помнишь «Спор с душой того, кто устал от жизни»? – Я не пишу предсмертной записки. – В этом все и дело. И моя несгибаемая надежда. – Я думал, ты против надежды. – Я против надежды исподтишка. – А цена надежды – действие. – И есть одно действие, которое дает мне надежду. – Отказ от продуктов животного происхождения? – Нет. – Ты меня запутала. – Вовсе нет. Еще нет. Мы еще разговариваем, поэтому ты еще не запутался. – О чем ты? – Предсмертные записки имеют конец. Мы же до сих пор плывем. Именно так выглядит попытка к действию. Ты устал? – От этого разговора? Да. – От жизни. – Нет. – «Спор с душой того, кто еще не устал от жизни». Однако мы ошибаемся, считая, что с судьбоносными вопросами в судьбоносные моменты судьбы обращаемся к душе: «Как мне следует жить? Кого мне следует любить? Какова моя цель?» Это душа задает эти вопросы, а не отвечает на них. Душа не больше «где-то там, далеко», чем причины изменения климата и способы борьбы с ним. Хуже того, мы трагическим образом ошибаемся насчет того, что имеет судьбоносное значение. – Как это – ошибаемся? – Мы спрашиваем душу: «У тебя есть надежда?» Душа же спрашивает нас: «Что на обед?» – Господин Карский. – А он здесь при чем? – Господин Карский, такой человек, как я, в разговоре с таким человеком, как вы, должен быть полностью откровенен. – Карский – это я? – Вынужден сказать, что не могу поверить в то, что вы мне рассказали. – Думаете, что я вам солгал? – Я не сказал, что вы солгали. Я сказал, что не могу вам поверить. Мой ум, мое сердце устроены так, что я не могу этого принять. – Кем устроены? – Простите, меня ждет срочное дело. – Господин Карский. – …Да? – Такой человек, как я, в разговоре с таким человеком, как вы, должен быть полностью откровенен. – Думаете, я вам солгал? – Не знаю. – Чего вы не знаете? – Какова толщина ледникового щита? – Двести футов. – Звучит неплохо. – Сто футов. – Не знаю. – Господин Карский. – Да? – Я хочу вам поверить. – Проблема в масштабе? Колоссальный масштаб трагедии превращает ее в абстракцию? Потому что раньше я солгал. – Я не сказал, что вы солгали. – От недоедания умирают всего несколько тысяч детей. Теперь вы сделаете что-нибудь, чтобы их спасти? – Проблема не в этом. – Тогда в расстоянии? Я говорил об этом, словно это очень далеко, чтобы не напугать вас, но Верховный суд окажется под водой. – Проблема не в расстоянии. – Меня придавило машиной. – Простите? – Мне нужно, чтобы вы ее сняли с меня. – Нет никакой машины. – Почему вы отказываетесь спасти мою жизнь? – Потому что совершенно очевидно, что ее не нужно спасать. – Тогда почему вы отказываетесь спасти жизни, которые очевидно нужно спасать? – Потому что меня тоже придавила машина. – Господин Карский, такой человек, как я, в разговоре с таким человеком, как вы, должен быть полностью откровенен. – Кому сейчас есть дело до откровенности? – Господин Карский. Я уделил вам время, выслушал вас, сообщил вам свое мнение. Теперь вы должны уйти. – Я понимаю, что вы мне не верите. Я сам редко себе верю. Мне не нужно, чтобы вы мне верили. – Уходите! – Мне нужно, чтобы вы действовали. – В следующий раз я не пущу вас в эту комнату. – В следующий раз? – В следующий раз, когда буду проигрывать в уме этот разговор. – Ледниковый щит мог бы протиснуться под вашу дверь. – Разве это большая толщина? – Господин Карский, почему у вас нет детей? – Мы не хотели их заводить. – Почему не хотели? – Потому, что были счастливы и без них. – По той же причине, по которой вы тоже обречены вечно проигрывать в уме этот разговор? – Судья Франкфуртер, почему у вас нет детей? – Разве это ваше дело? – Зачем так реагировать на простой вопрос? – Марион много страдала. У нее было хрупкое здоровье. Она бы этого не вынесла. – Я не могу вам поверить. – Думаете, я лгу? – Я не сказал, что вы солгали. Думаю, вы не можете признаться, даже самому себе, что детей вам помешала завести перспектива осуждения с их стороны. – Господин Карский. – Ваш ум, ваше сердце. – Да. Они устроены так, что я не могу принять то, что вы мне рассказали. Не потому, что они устроены неправильно. Потому что они выполняют свои функции. Если бы я принял то, что вы мне рассказали, я бы сошел с ума. – Вы бы стали действовать. – Я бы понял, что никаких действий не хватит. – Вы могли бы отказаться от еды и питья, умереть медленной смертью на глазах у всего мира. – Этого было бы недостаточно. – Вы могли бы собрать группу влиятельных людей, чтобы они выслушали мой доклад, убедить Конгресс начать официальное расследование климатических зверств, использовать свой голос, чтобы сделать эти не терпящие отлагательств вопросы достоянием общественности. |