Онлайн книга «Долина»
|
– Я думаю, там внутри кто-то есть! – крикнула Ирен бригадиру пожарных. – Хорошо, хорошо! Отойдите в сторону! Выйдите из сада и не мешайте работать! Молодой компьютерщик из региональной технической службы слушал в «Ютубе» Моррисси [70]. Альбом «Воксхолл и я». Ладно, допустим, сейчас Моррисси гордиться особенно нечем. К старости он сделался грязным придурком. Но это все ерунда… А разве ерунда его золотой голос, когда он поет «Теперь мое сердце довольно» [71]? Кто лучше Моррисси мог подобрать слова к его сердечной боли, к одиночеству, к хандре, которая его охватывает, едва он проснется, к депрессивной уверенности, что он принадлежит к семейству лузеров, кому жизнь никогда не улыбалась? И потом, разве Ноэл Галлахер [72] не сказал: «Сколько бы ни было написано о любви, ненависти или дружбе, он все равно скажет лучше. Потому что он лучший бард всех времен»? Вот так-то, черт тебя дери, Моррисси… Он огляделся вокруг. Можно подумать, что все разошлись по домам. Жандармерия опустела. Парень крутнулся на стуле, вгляделся в экран. Все оказалось дольше, чем он рассчитывал. Порты и уязвимости он просканировал. Настало время перейти к атаке. Он не был истинным хакером. До сегодняшнего дня он занимался только тестовыми вторжениями в виртуальные объекты атаки, подготовленные инструктором. Эта атака будет для него первой реальной. В жаргоне хакеров есть выражения белые шляпы и черные шляпы, джедаи и ситхи. Джедаи – это «хорошие мальчики», хакеры этичные. Ситхи – «плохие мальчики», хакеры агрессивные и недобрые. И сейчас ему, джедаю в белом головном уборе, пришло время на практике осуществить все, чему он научился. 57
– Внутри тело. Ирен посмотрела на бригадира пожарных. Сервас видел, как она потрясена. И в жаркой, недвижной ночи настал миг всеобщей полнейшей апатии, когда никто не смог вымолвить ни слова. Все началось заново… И они не смогли этого предотвратить. Они опять приехали слишком поздно. Им не удалось его спасти. Сервасу хотелось кричать. Они отдали и себя, и свое начальство в лапы прессы. Так сказать, оказались не на высоте. Теперь потребуют заменить их, чтобы полетели их головы. На помощь Кастеня рассчитывать нечего: прокурор опять попытается обезопасить себя. Но это все вещи второстепенные. Главное – погиб человек. И они не смогли предотвратить убийство. Внутри у него все перемешалось: ярость, печаль, разочарование… Над переулком стлался тошнотворный запах мокрой гари. Из калитки на асфальт, заросший травой, как паршой, вытекали потоки черной воды. От крыши поднимались десятки мелких дымков. С площадки все еще долетали звуки праздника. Толпа не заметила драмы, разыгравшейся меньше чем за полчаса в нескольких десятках метров. Пожарным удалось нейтрализовать и загасить огонь и не дать ему охватить весь дом. Но Фредерик Розлан погиб. Это его тело обнаружили в доме. – Вы снова потерпели поражение, – холодно сказала Изабель Торрес Ирен и Сервасу, буквально расстреляв их взглядом. – И последствия коснутся нас всех. Она подошла к ним, когда подъехали пожарные. И именно она приняла решение не прерывать праздник: лишние зеваки тут были ни к чему. – А мне еще предстоит разруливать эту паршивую ситуацию. Сервас заметил, что мэр нервничает. Как и всякому хорошему политику, ей было свойственно считать себя центром мира. «Однако мир хранит хорошие воспоминания о политиках прошлых времен», – подумал он. – С этого момента здесь место преступления, – заявила Циглер, не обращая внимания на все реплики и обращаясь к зевакам, стоявшим поодаль. – Эта зона будет огорожена. Она достала телефон, чтобы запросить помощь, но его экран вдруг засветился. – Ангард? – Делайе появился, он здесь, – объявил в трубке жандарм. Циглер тряхнула головой. – Что? – Жильдас Делайе… Я его вижу. В нескольких метрах от меня… В толпе… Ирен нахмурилась. – А что он делает? – Ничего… Вид у него какой-то растерянный. Озирается кругом. Она ушам своим не поверила. – Хватайте его! – крикнула она в трубку. – Сейчас же! Мы идем! Делайе, – бросила она Сервасу, – он там, на площади… Она ринулась бегом обратно на площадь. Сервас быстро взглянул на Изабель Торрес, потом на бригадира пожарных и кашлянул. – Оставляем вас разруливать эту паршивую ситуацию, – поддел он мэра. А после счел своим долгом догнать Ирен. – Что вы делаете?! – визжал Жильдас Делайе в наручниках. – Что вы делаете?! Он чуть не плакал. Все смотрели на них и отходили в сторону. Толпа следила за каждым их движением, и Сервас с тревогой наблюдал за группой Уильяма Геррана: они тоже не упустили ни одной мелочи в ходе ареста учителя. «Праздник достиг апофеоза», – сказал себе Сервас. – Что вы делаете? – все повторял Делайе, пока его вели в жандармерию, располагавшуюся в трехстах метрах отсюда. – Что это у вас? – спросила Циглер, указав на его перевязанную правую руку. – Я обжегся! – Вы… что? – Обжегся! Ирен взглянула на Серваса. – И где это вы обожглись? – осведомилась она, пока они быстро шли по улице под взглядами всей столпившейся на площадке улицы. Делайе поморгал, видимо, сообразив, к чему они клонят. – Я сжигал одежду жены. – Через столько лет? – резко оборвала она. Их шаги гулко отдавались в темноте. Ирен вела Делайе под локоть, руки его были сцеплены за спиной наручниками. Их окружали с полдюжины жандармов. Ангард и Сервас замыкали процессию. Они проходили мимо уличных фонарей, оказываясь то в одном пятне света, то в другом, и тени то обгоняли их, то отставали. – А почему бы и нет? – Где вы были сегодня весь день? – строго спросила она. – В горах! Мне захотелось подышать свежим воздухом. Их маленький отряд шел очень быстро. Сервас поглядывал назад. – Мы вас разыскивали, – сказала Ирен. |