Онлайн книга «Склонность к дождю»
|
— Мария Евгеньевна, вас интересует вопрос наследования, насколько я понял? — А в чём, собственно!.. — вскинулась Маша. — В том, что вы в присутствии свидетеля в лице Елены Петровны угрожали моей клиентке. — Я не угрожала, — Маша побледнела. — Это на эмоциях было сказано. И это наши личные дела. — Нет. Это не личные дела. С момента обращения Софьи Владимировны, вопрос имущества перестаёт оставаться личным. Хочу предупредить вас, что беру вашу угрозу на заметку. — Послушайте… — Мария Евгеньевна, это вы послушайте. Поскольку Софья Владимировна обратилась для контроля данной ситуации, тут же было составлено завещание. Его оспаривать не просто. — Да я её мать! — Наследниками первой очереди являются не только родители, но супруги и дети. Так что при оспаривании завещания вопрос усложняется. Там уже суд решение принимает, учитывая всё. Мария Евгеньевна хмыкнула: — Для чего вы мне говорите это? Я её мать! Какие могут быть супруги и дети? — То есть на данный момент вы продолжаете угрожать? — Да нет же! Но надо реально смотреть на современную жизнь. — Знаете, дико слышать подобное от матери. Это во-первых. А во-вторых, у Софьи Владимировны есть муж. Вот к чему я это говорю. — Что?.. — А вы не знали, мама? — он даже не стал скрывать саркастического тона. Елена Петровна ушла в свою комнату. — Послушайте, — видимо, Маша начала осознавать серьёзность происходящего. Да и вспомнилось, что… да! Кто-то же набил морду тому типу, с которым она столкнулась в Питере, у квартиры сестры. — Поскольку беседа наша окончена, вы, Мария Евгеньевна, можете быть свободны, — Марк указал на дверь. — Прошу покинуть помещение. Мария вскочила, рванулась было в бывший кабинет отца, но Марк преградил ей дорогу, уперев руку о косяк двери. — Дочь, и кто у нас муж?! Софья посмотрела на мать, поднялась с дивана. Отвернулась и подошла к письменному столу, обратив взор к окну. Маша была взбешена. Вскинула взгляд на адвоката. — Не беспокойтесь, Мария Евгеньевна, волшебник у нас муж. Лицо вспыхнуло. Мария бросилась к входной двери, и вскоре жёсткий хлопок прорезал тишину старого московского дома. — Марк… Анатольевич? В прихожую вышла Елена Петровна. — Да. — Спасибо вам. Чуть не уморила она меня — поговори с Соней, надави на неё… Вот я и позвала, чтобы сами разобрались. — Теперь, думаю, вопрос закрыт. — А вы можете мне контакты свои оставить? Если вдруг… — Я собирался, — Марк протянул Елене Петровне визитку. — Давайте условимся, что вы будете звонить мне раз в неделю. — Контроль жизни. — Да. — Хорошо. Раз в неделю. Елена Петровна посмотрела на внучку. Софья сложила кое-что из вещей, упаковала все свои вышивки и принадлежности для вышивания. Елена Петровна вздохнула. Софья уезжает. И это окончательно. — Софья… Будем прощаться… Глава 30 Будем прощаться… Не зря Софья обратила внимание на взволнованность Марка. Даже в телефонном разговоре это почувствовалось. Хорошо, что волнение возникает и от радости. Оказалось, шеф не только от всего сердца поблагодарил Марка за проделанную в Петербурге работу, не только отблагодарил щедрым гонораром… Шеф предложил адвокату Кушманцеву стать партнёром. И Марк отказываться не стал. Софья была искренне рада за любимого — достойное признание его профессионализма. И только много позже мелькнула мысль, что это цементирует Марка в Москве. Получалось, что на данный момент их желание быть вместе могло осуществиться только с переездом Софьи к Марку… Вообще, у Марка Софье понравилось. Она наслаждалась выпавшим ей кусочком семейной жизни. В ту неделю, которую они провели в Москве, Марк работал. Как раз подошли два судебных заседания по ДТП, которыми он начал заниматься перед отъездом в Петербург. А Софья… Готовила любимому завтраки и провожала на работу. А поскольку оба заседания проходили довольно далеко от Москвы, собирала ему с собой еду — вдруг там и перекусить будет негде? Марк счастливо улыбался, обнимал её… Нехотя уезжал — ну ничего, ещё неделька и отпуск! Софья же изучала район. Замечательное место неподалёку от Останкинской телебашни. Напротив их квартала с типовыми многоэтажными домами был целый район кирпичных — восьми- и пятиэтажек — уютно и мило. — Наш дом, многоэтажный, тут первым построили, — дом был красивый, выстроенный по индивидуальному проекту. — Все остальные — на месте хрущовок. — Здесь так зелено и тихо, — делилась Софья с Марком: — Я по дворикам гуляла, к скверу вышла. Марк лишь улыбался в ответ — может, Сонечка присмотрится, привыкнет и… Софья ходила в сквер утром, как только Марк уезжал. И пока прохлада не уступила место жаркому воздуху. Бродила по аллейкам… В такие часы в сквере было немноголюдно. И этот кусочек природы щедро дарил Софье свои красоты. Она стала брать с собой альбом, чтобы запечатлеть эти прекрасные уголочки. А ещё Софья заметила, что так же рано, как и она, в сквер приходила женщина с детьми-близнецами. И Соня с удовольствием наблюдала за ними. Мальчик и девочка. Лет по пять им было. Но они обращали на себя внимание не только тем, что были похожи, а больше тем, что разнились характерами. Брат, спокойный, опекал свою шуструю сестричку. — Мам, я пригляжу за Люсей, ты посиди, подыши. Люся любила лазать по всем высотным сооружениям на детской площадке. Но их мама недолго отдыхала, разве усидишь… Мальчика звали Серёжей, и он спокойно покачивался на качелях, когда сестра оказывалась под присмотром мамы. А вот когда Люся удовлетворяла свою тягу к лазанью, мама увлекала их к старому дубу, стелила циновки, они усаживались… Казалось, мальчик только и ждал этого момента прогулки. Таким радостным становился. Мама начинала что-то им рассказывать. Видимо, какие-то истории, припасённые именно для прогулки. Дети с интересом слушали, обсуждали, спорили временами. Они устраивались под тем самым большущим красавцем-дубом, который Софья рисовала. День за днём делала эскизы с разных сторон. И дуб был хорош, да и задние планы — на выбор. Близнецы разбудили в Софье чувства, которые пока не касались её сердца. Она стала думать о том, что у них с Марком когда-нибудь будет малыш. Невероятно, но она ощущала неведомую доселе нежность, почувствовав эти мысли. И так захотелось узнать, каково это, прижимать к груди родного человечка и знать, что это частица Марка… |