Книга Няня для волшебника, страница 9 – Лариса Петровичева

— Что же еще есть в вашем мире? — поинтересовался я. Дора снова улыбнулась. Мне показалось, что воспоминания одновременно доставляют ей радость и причиняют боль.

— Огромные города, — ответила она. — На дорогах, — Дора произнесла непонятное слово, что-то вроде «ма-шайны», и я подумал, что это нечто вроде самобеглых экипажей. — Мы победили множество болезней, а вот войны все равно еще бывают. Ну а так… — она задумалась. — Мы живем. Любим друг друга. Дорожим нашими близкими и своим миром. Вот так…

Я неопределенно пожал плечами. Судя по всему, их мир был технологически развит лучше нашего — пожалуй, это может быть интересно службе безопасности его величества. Впрочем, если судить по тому, что рабство существует многие века, а охрана короны никак не волнуется по этому поводу, то вряд ли из иномирян можно извлечь какую-то иную пользу. Контакты возможны, а вот экспансия нет. Магия способна лишь выдернуть человека из соседнего мира, но не вернуть его обратно.

И еще никому не удавалось выдернуть из того мира ученого или оружейника. Должно быть, они не испытывали нужды в деньгах или были достаточно умны, чтоб понимать, что иногда крупные купюры приносят не менее крупные проблемы.

— Насколько я понимаю, Энцо пообещал, что ты вернешься обратно, — уточнил я. Дора кивнула и вдруг посмотрела на меня так, словно я захотел ее ударить.

— Да, — прошептала она. — Да, он так и сказал.

— Энцо не знает принципов магии, — произнес я. — И, к сожалению, верит, что мои возможности безграничны. Тебя можно выдернуть из твоего мира в наш. Но вернуть назад — вот это уже не получится.

Дора смотрела на меня глазами побитой собаки. Она побледнела, слепо дотронулась до щеки и опустила руку. Ее губы дрожали.

— Это невозможно, — сказал я. — Прости.

И тогда Дора разрыдалась.

* * *

Я надеялся, что смогу самостоятельно справиться с ужином, тем более, что на столе сейчас была всего лишь протертая индюшиная грудка с овощами — такое дают совсем маленьким детям. Когда мы с Ингой только поженились, я, бывало, представлял, как буду сидеть в столовой и осторожно кормить с ложечки своего первенца, белобрысого смешного мальчугана — как отец кормил меня. Мальчишка будет важно глотать ароматную кашицу и улыбаться мне во все два зуба, а я буду невероятно горд тем, что у меня родился сын. Мой наследник, моя радость и гордость.

Теперь это не имело смысла. Никакого.

Я осторожно поднес ко рту ложку с едой и обнаружил, что на этом мои силы иссякли. С трудом проглотив протертую индейку, я отложил ложку и устало прикрыл глаза, стараясь не расплакаться от бессилия. Ну что за дьявольщина, у меня даже не было сил, чтоб рассердиться на себя.

Пришел в сознание, называется. Должно быть, для того, чтоб окончательно почувствовать себя слабым, ненужным и немощным. И окончательно удостовериться в том, что ничего и никогда уже не будет так, как раньше.

Дора, которая сидела рядом со мной, взяла ложку и, зачерпнув из тарелки, аккуратно поднесла пищу к моему рту.

— Давайте потихоньку? — сказала она. — Потихоньку, мы же никуда не торопимся, правда?

Прорыдавшись, она пришла в себя и почти полчаса изводила меня вопросами: неужели я не смогу вернуться? Как, совсем нет? А если придумать артефакт? А если использовать магию? Почти на все ее вопросы я ответил отрицательно: мне не хотелось расстраивать Дору, но и врать ей я тоже не мог. В конце разговора она лишь вздохнула, и мне показалось, что она смирилась.

— Знаешь, что? — сказал я, когда мне окончательно надоело созерцание ее зареванного покрасневшего лица. — Мне нужно окончательно оправиться после болезни. Узнать, как изменился магический мир. Вполне возможно, что я смогу тебе помочь, я всегда любил заковыристые загадки.

И девица просияла. Вот и хорошо, ее печальная физиономия вряд ли улучшит мое настроение. Да и про заковыристые загадки я не соврал, мне всегда нравилось находить такое решение проблемы, до которого еще никто не додумывался.

Вот только пока у меня не было сил даже на то, чтоб таскать ко рту ложку с едой.

— Начнем с одной ложки, милорд, — промолвила Дора.

Мне захотелось закрыть глаза — просто ради того, чтоб не видеть ни доброты иномирянки, ни своей немощи. Но мужчины семьи Цетше никогда не отводят взгляда от проблем. Даже если с ними ведут себя, как с детьми — они все равно смотрят на свое горе и стыд. Это больно — но сбегать от этого позорно.

И я послушно открыл рот и проглотил содержимое ложки, подумав, что если Дора станет настаивать на продолжении ужина, то я точно отправлю ее на конюшню. Хватит с меня унижений. На сегодня действительно достаточно, всему есть предел.

— Давайте, я принесу артефакт, — предложила Дора, отложив ложку на скатерть. — Есть все-таки надо, вы понимаете.

— Хорошо, — кивнул я. Артефакт казался не таким унизительным выходом из ситуации. Я ненавидел эту слабость, это чувство беспомощности, самого себя — и Дору, за то, что она видит меня в таком состоянии. Это было странное ощущение, ненависть с примесью благодарности. Противное чувство, прямо скажу.

Вскоре на столе передо мной уже лежал артефакт. Сияние, которое сочилось из его золотистых боков, буквально впитывало в себя протертое мясо и овощи с тарелки. Дора задумчиво смотрела, как исчезает еда, а потом сказала:

— Жаль, что у меня не было такого, когда я ухаживала за бабушкой. Она постоянно капризничала и отказывалась есть, а будь у меня этот артефакт…

Она вздохнула. Мысленно я фыркнул. Можно подумать, мне надо знать про ее бабушку… Дора взяла заряженный артефакт и приложила его к моей груди. Артефакт дрогнул, и я почувствовал, как по телу потекли волны тепла.

— В твоем мире так и не создали артефактов? — спросил я. Вот кому стоит по-настоящему посочувствовать — людям, которые не знают волшебства. Несчастные калеки, которые не осознают собственного увечья.

Дора отрицательно мотнула головой.

— Нет. У нас ведь нет магии. Зато есть технологии.

Артефакт издавал едва слышное легкое жужжание. Дора смотрела на него с таким видом, словно перед ней было настоящее чудо. Технологии, тоже мне. Разве они могут подарить ощущение прикосновения к настоящему волшебству?

— Ваши технологии плохо вам помогают, — заметил я. — Войны никуда не делись, верно?

Дора кивнула. Артефакт чирикнул и свалился в ее подставленную ладонь.

— Везде свои проблемы, — сказала она. — И своя несправедливость. Меня не восстановили в институте. А от вас ушла жена. И нам не помогли ни магия, ни технологии. И вообще, у вас рабство есть.

С этим было сложно спорить. Я лишь кивнул, ощутив, как боль потери в очередной раз царапнула в груди. Я любил Ингу и был благодарен судьбе за эту любовь, но теперь уже ничего нельзя было исправить. Ничего.

И этой дерзкой иномирянке не стоило говорить об этом. Мои семейные отношения — не ее умишка дело.