Книга Бессердечное милосердие, страница 8 – Эйприл Женевьева Тухолки

И она была великолепна.

Я открыла глаза. Положила руку на рукоять своего кинжала и вгляделась в лица Сестер Последнего Милосердия – в каждое лицо, одно за другим.

– Со дня смерти Сигги прошло чуть меньше года, и теперь все мы, ее ученицы, находимся на распутье. Сигги следовала Последнему Милосердию в течение сорока лет, но жизнь в Ворсленде в последнее время изменилась. Наверняка вы обратили внимание на то, что все Сестры Последнего Милосердия, которых мы встречали на нашем пути, старше нас. Молодые больше не следуют ремеслу смерти. Похоже, девочки-сироты в Ворсе отыскали новый путь. Так и нам следует найти новый путь. Сегодня ночью мы примем решение. Наше решение. Сначала каждый выскажет свое предложение, а затем мы проголосуем.

Последовала долгая пауза, и все это время на длинные волосы Сестер Последнего Милосердия непрерывно падали белые, отчаянно красивые снежинки.

– В Блаженный Дом я не отправлюсь. – Лицо Ови было совершенно спокойным, почти бесстрастным. – Скорее съем черный Снежный Изюм и умру в судорогах и с криками боли.

– Да, – согласилась я. – Лучше смерть, чем Блаженный Дом.

Ови вытянула правую руку ладонью вверх. На ее ладонь падал снег, и она сжала ладонь в кулак, превратив снег во влагу, которая просочилась сквозь ее пальцы.

– Думаю, нам следует двинуться на юг. Украдем где-нибудь по дороге золото и оплатим место на корабле. Конечно, это рискованно, но очень уж хочется туда попасть. Женщина в черных шелках говорила, что в Ибере лежат не снега, а песок, и что солнце там яркое, горячее, и что женщины там наполнены огнем. Хочу увидеть это место.

Я подняла палец.

– Ови голосует за юг. – Я подняла другой палец. – А я считаю, что нам следует сразить Зверя Голубого Ви и получить золото в награду, а не украсть. – Я повернула голову и встретилась взглядом с Джунипер. – А чего желаешь ты, Джунипер? Какую дорогу, по твоему мнению, нам следует выбрать?

Джунипер взглянула в ночное небо, и бледные, цвета зеленого океана кудри разметались по ее спине. Она воздела правую руку с поднятым большим пальцем, что на языке Морских Ведьм означало: «подожди, дай мне подумать».

– Я прочитаю указующую молитву.

Она поднялась, отошла на несколько футов от костра и опустилась на колени. Закрыла глаза. Беззвучно зашевелила губами.

Я взглянула на Тригва, сидевшего у костра особняком от нас. Права голоса он не имел.

Руна, сидевшая рядом со мной, схватила себя за косу. Выхватила свой кинжал и приставила лезвие к основанию косы.

– Квиксы непременно примут нас. Иначе и быть не может. Я прямо сейчас отрежу волосы. Мы все отрежем волосы, сожжем плащи, подадимся в лес и там присоединимся к первой же группе Квиксов, которую встретим. Сестер Последнего Милосердия они в нас не узнают и, возможно, примут нас как мальчиков-сирот, у которых нет ни дома, ни семьи, ни забот. Мы никогда не скажем им, кто мы и кем были. Я готова, скажи лишь слово…

Я схватила Руну за запястье и второй раз за эту ночь остановила ее клинок.

– Не выйдет. Даже переодевшись пацанами, нам не удастся морочить им голову год за годом. Возможно, Джунипер достаточно юна, чтобы без особого труда скрыть свою сущность, но остальным точно придется несладко.

– Особенно не сладко придется некоторым из нас. – Ови, глядя прямо мне в глаза, едва заметно улыбнулась.

То было истинной правдой. Руна была статной, высокой, Ови приземистой, но худой, мои же округлые формы были видны с любой стороны.

Руна скосила глаза на мою грудь и нахмурила брови.

– Мы можем податься в Бурлящий лес, и там наверняка отыщем дружелюбную группу, с которой встречались прошлой зимой, и они примут нас…

– Нет. – Ови покачала головой, и в ее светлых волосах затрепетали отблески пламени. – Не получится. Квиксы не принимают женщин. – Она помолчала, затем продолжила: – Моя мать в молодости присоединилась к группе Квиксов. Она была тогда быстрой, двигалась бесшумно, отлично владела луком. Ее приняли, полагая, что хоть она и женщина, но одевшись мужчиной, будет вести себя, как мужчина.

Ови опять замолчала.

– Так и что же случилось? – спросила я, так и не дождавшись продолжения.

Она взглянула на меня, и я увидела в ее глазах печаль.

– Моя мать продержалась среди Квиксов три года. У нее случилась любовь с лучником-мужчиной. И все бы ничего, но у матери кончился запас Масла Дикой Моркови, и она забеременела. Квиксы избавились от нее быстрее, чем приняли к себе. До самой смерти она считала те годы лучшими в ее жизни и грезила о возвращении в лес.

Я с удивлением воззрилась на Ови. Она вообще редко говорила, а так долго – никогда на моей памяти.

Джунипер, закончив молитву, поднялась. Я, ожидая ее решения, вытащила флягу с вайтом, отхлебнула сама и пустила флягу по кругу.

Очередь дошла до Морской Ведьмы, и та, сделав глубокий глоток, взглянула на меня.

– Ярлу Роту нужны герои, значит, мы пойдем на запад.

Руна едва слышно выругалась.

Ови кивнула.

Я улыбнулась.

Герои в сагах, как известно, скрепляли обещание кровью, так что я взяла нож и провела лезвием по раскрытой ладони, из неглубокой раны появилась кровь.

– Четверо из нас отправятся в Голубой Ви и сразятся с чудовищем, – заявила я. – Если мы уцелеем, то будем награждены золотом, которое затем разделим, и каждая отправится туда, куда ей угодно. Клянусь, что именно так и будет. Клянусь погребальным костром Сигги.

Я сжала ладонь, и между моих пальцев просочилась кровь, как между пальцев Ови совсем недавно сочилась вода.

* * *

Этой ночью Тригв и я допоздна засиделись у костра. Мы негромко разговаривали, остальные уже спали. Такое случалось частенько за те семь месяцев, как он примкнул к нам.

– Так мы отправляемся на запад. – Тригв коснулся уголка моего черного плаща.

– Именно.

Тригв накинул свою меховую накидку нам обоим на плечи. Мы сидели бедро к бедру, рука к руке, рядом с угасающим огнем. Он был с нами меньше года, но я знала его тело будто собственное.

Я оглядела поля вокруг. Снегопад закончился, и ярко сияла луна. Ночь была уже не черной, а ярко-голубой. Еще несколько теплых недель, а затем снег возьмет свое.

Я подставила раскрытые ладони огню, и вдруг поняла, какой сегодня день. Я взглянула на Тригва.

– Завтра мне исполнится семнадцать. В этом возрасте моя мать родила меня. – Я ненадолго замолчала. – От того-то, видимо, мой голос звучит сейчас подобно ее голосу.

– Ты родилась осенью?

– Да, в ночь, когда в нашей деревне был праздник Львиной Звезды.

Взгляд Тригва стал задумчивым, как было всегда, когда он думал о книгах и старинных преданиях.