Книга Удар молнии, страница 41 – Даниэла Стил

— Иногда семейная жизнь преподносит такие сюрпризы как подводные камни. Бывает, что ты выдыхаешься, как марафонец на дистанции, и происходит что-то не то.

— И сейчас у вас, судя по всему, как раз такой период? — спросила она таким бархатным голосом, что у Сэма внутри что-то заныло.

— Может быть. Трудно сказать.

— По какой-то определенной причине? Что-то случилось?

— Это долгая история, — почти печально сказал он.

— А вы изменяли своей жене? — нисколько не смущаясь, выпалила Дафна, и Сэм рассмеялся:

— Вам никто никогда не говорил, что вы несносны? И красивы… и чувственны… с бархатной кожей…

— Говорили, — ответила она с чарующей улыбкой. — На самом деле я горжусь этим.

— По-моему, здесь нечем гордиться. — Попытка приструнить ее не имела никакого успеха. — Мой возраст позволяет мне делать все что угодно. Я еще недостаточно взрослый человек, чтобы меня принимали всерьез, и достаточно взрослый для того, чтобы сознавать, что я делаю. Совсем маленьких девочек я не люблю. А вы?

Разговор легко перескакивал с одной темы на другую. Дафна откинула назад рассыпанные по голым плечам длинные черные волосы. Соблазнительная и манящая, она в чем-то напоминала Алекс, а в чем-то была совсем другой. Гораздо более дерзкая и раскованная, она обладала тем же самым острым умом и тем же элегантным, худощавым телом. Но чисто внешне она была гораздо сексуальнее, чем Алекс, и Сэм смущенно признался себе в том, что ему это нравится. Только бы этого никто не заметил. Дафна не лезла за словом в карман и без конца подшучивала над Сэмом, вызывая у него желание вернуть ей шутку, включиться в ее игру — игру, в которой не могло быть проигравших. Но Сэм прекрасно понимал, что он не может себе позволить подобных игр. Дафна тоже это знала, но это ее не останавливало.

— А вы? — поддразнил он ее в ответ на вопрос о юных девушках. — Какие мужчины вам нравятся — молодые или старые?

— Мне нравятся мужчины вообще, — как ни в чем не бывало ответила Дафна и ласково добавила:

— Но больше всего — Мужчины вашего возраста.

— Как вам не стыдно, — притворно нахмурившись, подхватил Сэм, — это и так ясно.

— Я всегда выражаюсь ясно, Сэм. Я не люблю терять время зря.

— Я тоже. Я женат.

— А разве вам это мешает? — Она смотрела Сэму прямо в глаза, и он понял, что игра пошла в открытую.

— Думаю, что да. Я не играю в такие игры.

— Это плохо. Было бы очень приятно попробовать.

— Мне в жизни нужно нечто большее, чем приятность. Этот опасный спорт, которым я не занимался уже много лет, подходит только одиноким мужчинам, которым я, признаться, иногда завидую.

Сэм рассмеялся, глядя ей прямо в глаза. Ему вдруг захотелось снова стать молодым и свободным. Эта девушка заставила его вспомнить молодость — пусть ненадолго. У него было такое чувство, как будто он съел пирожное с давно забытым вкусом.

— Вы мне нравитесь, — честно сказала Дафна. Он играл в открытую, и это вызывало у нее симпатию. Внезапно она поняла, что немного завидует его жене.

— Вы мне тоже нравитесь, Дафна. Вы потрясающая девушка. Вы даже заставили меня пожалеть о том, что я не холостяк.

— Пойдемте с нами на дискотеку после обеда.

— Наверное, мне не стоит этого делать. Но все может быть.

Сэм улыбнулся, предвкушая то удовольствие, которое он получит от танца с ней. Однако он сознавал, что это опасно особенно сейчас, когда Алекс находится в таком положении и когда между ними такие напряженные отношения.

Но когда, выйдя из ресторана, они обнаружили, что лимузин уже стоит у входа, Дафна схватила его за руку и втолкнула внутрь, и у Сэма не хватило душевных сил ей противостоять.

Они поехали в центр, в какой-то ночной клуб в Сохо, о существовании которого он даже не подозревал. В клубе была очень милая блюзовая группа, и, сам не заметив как, Сэм оказался в жарких объятиях Дафны, чувствуя, как ее тело прижимается к нему в полумраке зала. Ему стоило больших усилий заставить себя вспомнить об Алекс.

— Мне пора, — наконец сказал он. Было уже очень поздно, и он не мог справиться с ощущением двусмысленности того, что они делают. Нечего было обманывать себя. Он был женат, она — свободна. Как бы привлекательна она ни была, он не мог себе этого позволить.

— Вы сердитесь на меня? — ласково спросила Дафна, когда Сэм расплатился за напитки и собирался оставить ее здесь с Саймоном.

— Конечно, нет. На что я должен сердиться? — удивился Сэм.

— Сегодня вечером я затеяла с вами опасную игру. Мне не хотелось вызывать у вас чувство неловкости, — извиняющимся тоном сказала Дафна.

— Ничего вы не затевали. Вы польстили мне, потому что я на двадцать лет вас старше. Но поверьте, если бы я мог, я был бы у ваших ног.

— Это вы мне льстите, — с притворной застенчивостью сказала она, глядя на него такими глазами, что у Сэма защемило сердце.

— Нет, но мне хотелось бы. — И тут Сэм сказал то, что не должен был говорить:

— Моя жена очень больна.

Он смотрел в сторону, пытаясь не думать о последствиях того, что случилось за последние два дня, о тех словах, которые они с Алекс друг другу сказали.

— Это усложняет мою жизнь. Я не знаю, что произойдет дальше, — продолжал он.

— Очень больна? — Дафне не хотелось произносить слово «рак», но Сэм прекрасно понял, о чем она спрашивает.

— Очень больна, — подтвердил он печальным голосом.

— Мне очень жаль.

— Мне тоже. Это непросто для нас обоих и заставляет меня испытывать некоторую неловкость.

— Я не хочу вносить в это свою лепту, — сказала она, придвигаясь к нему так близко, что он — не без удовольствия — смог увидеть, что у нее под юбкой.

— Вы ничего никуда не вносите. Не надо извиняться. Сегодняшний вечер — самый приятный за последние несколько лет, и мне это очень нужно.

Сэм снова поднял на нее глаза, и между ними возникло что-то, очень удивившее его. Это было похоже на настоящее чувство. Игры кончились. Рядом с ним был человек, с которым он мог поговорить, и внезапно ему расхотелось уезжать.

— Ну что, последний танец?

Он совсем не собирался этого делать и некоторое время ругал себя, но потом, танцуя с ней щека к щеке, почувствовал, что совершенно растворен в нежности, желании и музыке. Ее тело приникло к нему, словно созданное для него. Началась следующая песня, потом еще одна, и в конце концов он заставил себя оставить ее. С сожалением он привел ее обратно к Саймону, как взятую напрокат драгоценность, которую так не хочется отдавать вопреки необходимости.