Онлайн книга «Её (мой) ребенок»
Честно сказать, я немного забил на квартиру. Сложно мотивировать себя довести ее до ума, когда это никому не надо, а ты возвращаешься домой только ночевать. Лена периодически пытается навести здесь уют. Другим эпизодически здесь появляющимся женщинам я не позволяю хозяйничать. Но сестрёнка потихонечку феячит, когда заходит в гости. Шторки… Цветок на подоконнике… Красивые полотенца в цвет штор, оригинальная вазочка с конфетами на столе… скатерть… Дверь в ванную открывается. Поджав травмированную ногу, Марьяна хмуро оглядывается. — Давай помогу. — Я сама… — держась руками за косяк, морщась и шипя, потихонечку перебирается в коридор. — Прекрати, Кошкина. Не момент для демонстрации независимости. Подхватываю на руки, заношу на кухню. Усаживаю на кресло у балкона. — С молоком, без сахара? — вспоминаю я. — Мхм… — Сырники будешь? — Ты сделал сырники?! — скептически дергает бровью, разглядывая кухню. — Не я. Закатывает глаза. — Ты притащил меня в квартиру, где живёшь с женщиной?! Ухмыляясь, делаю ей чай. — Я один живу. — Да ладно? — демонстративно поднимает полотенце с синими цветами. — Ты бы выбрал «клетку». Это — да. Я бы выбрал клетку. Помнит… Кладу ей на блюдце сырник. Пододвигаю кресло к столу. Ставлю перед ней свою большую чёрную кружку. Мог бы налить в другую, конечно. Но мне хочется прикосновений. Даже таких. — Почему не женился? — смотрит на мою кисть. «Иди к черту!» — взрывает меня внутри. Я в любви признаюсь, она словно издеваясь, задает мне идиотские вопросы! Ты глухая, Кошка? Не слышала, что я сказал? — Я ж только «по любви», Кошкина, женюсь, — ядовито колю её. — Так как ты я не умею. — Это не твоё дело, — тяжелеет голос. — Реально, замуж собралась? — Айдаров. — Нормальный вопрос. У нас общий ребенок. Ответь. — Это все сложно. Долго объяснять. — Мы не торопимся никуда. У нас целая жизнь впереди. — Я — тороплюсь. Делает глоток чая, отодвигая от себя чашку с сырником. — Я не буду. — Почему? Ты же любишь. Фыркает. — Уволь меня от дегустации кулинарных достижений своих женщин. Улыбаясь, беру с чашки еще один сырник. — Это для Алёнки Маша готовила, невеста Медведя. Ты с ним говорила в палате. Они мои друзья. И соседи. — Мм… — откусывает от сырника. — Тогда — ладно. Принимается. — Какая ты капризная… — Ты знал на что шел, — пожимает плечами. — Да уж… Встречаемся взглядами. Я опять вылетаю в прострацию. Наверное, мне не хватает сейчас сил, чтобы все время упруго сражаться с ней за каждый сантиметр дистанции между нами. Не хочу сражаться. И надо падать к ногам, но я все еще не могу… Она как льдышка! С ней бывают такие заскоки. Но достаточно рассмешить, и она сразу теплая и игривая. У меня всегда получалось. А сейчас не хватает внутренних сил. Слишком много энергии я потерял на всей этой истории. — Ян… — сглатываю я тяжело. На какое-то мгновение мне кажется, что я пробился. Ее взгляд становится очень грустным и расстроенным. Но только на мгновение. — Объясни мне про себя и этого твоего… Я хочу понимать, в какую ситуацию я влип. — Айдаров, ни в какую ситуацию ты не влип. Успокойся и живи счастливо дальше. На твою поддержку я не претендую. Аленка про тебя не знает… Так что умерь свое чувство вины. За помощь — огромное человеческое спасибо. Будем считать, плохую карму отработал. А твои иллюзии насчет того, что ты можешь со мной посудиться на счёт Аленки… Возможности такой я тебе не дам. — Ты в себе, вообще? — Стоп! Спасибо за завтрак. Я поехала. Встает, придерживаясь за стену. — Где мой телефон? Гавр всовывает свою любопытную морду в кухню. С воплем Марьяна падает в кресло, поднимая ноги обратно. Со злорадной усмешкой смотрю ей в глаза. — Кто бы мог подумать… — Это нечестно! — возмущенно хмурится Кошкина. — Нечестно — лишить меня ребенка. — Ты сам от неё отказался! — Но это же неправда! — Не будем спорить! — Нет, мы будем спорить! Нервничая грохаю посуду в раковину. На щеках у Марьяны румянец. — Итак, напомни мне, где я от нее отказался. — Ты плюнул в меня своей экспертизой. — Юридически, я имею на нее право. Моё недоверие тебе, это никаким образом не является отказом воспитывать ребенка, если он мой! — рявкаю я. — А мне плевать, Айдаров, на юридическую сторону вопроса! — Это я уже понял! И тем не менее… Давай на чистоту. Ты серьезно считаешь, что если бы я знал, о твоей беременности и что ты родила… то я бы… я бы… Растерянно развожу руками. — Да, финиш просто! — отворачиваюсь на мгновение, пытаясь совладать с собой, но не получается. — За что?!.. За что, Кошкина?… За истерику мою?.. Грубостей наговорил, да?! Тебе самой то не стыдно? Молодец! Наказала пацана, который и сорвался то, потому что по уши в тебя!.. — голос срывается я затыкаюсь. И глядя ей в глаза, не в силах сохранять лицо, я продолжаю про себя выговаривать все, что камнем лежит внутри. Как я мучился и болел. Сходил с ума. Чувствовал себя преданным. Опускает взгляд. — Ладно, Лёва… Всё. Это прошлое. Его не исправить. Я хочу домой. Прямо сейчас, — срывает голос. — Останься… — Я не могу. Не могу и не хочу. Дай мне телефон, пожалуйста. Приношу ей телефон. Протягиваю. Двигаю свой стул и сажусь напротив. Давай… попробуй поговорить с ним при мне! Несколько раз набирает, он не берет трубку. Зло и скептически дергаю бровями. — Он занятой человек! — срывается она на оправдания. — Ну да… а остальные розами торгуют. Я например, вообще хренью бесполезной занимаюсь. Поэтому могу прилететь по каждому твоему выстрелу. А он, конечно, отдельная каста занятых. — Прекрати! Лившиц наконец-то берет трубку. — Юра, это я…. Да, извини, что так вышло… Я ничего не помню почти. Какая полиция?! Да ты что… Ну что ты… нет. Нет, он бы никогда так со мной не сделал, — со злостью смотрит на меня. — Он идиот, но не конченый. |