Онлайн книга «Её (мой) ребенок»
— Да он так вонял, что я думал дней пять уже как представился! — А у нас бытовуха с утра. Отелло, мля, очередной. Зарезал любовника жены, а ее задушил. Сам ментов и вызвал, как в себя пришёл. Нормальный мужик вроде, пожарник… Медведь толкает меня в плечо. — Ревность — зло, Айдаров. — Ты попутал?.. Я пальцем жену не трогал никогда, — говорю тихо, но именно в этот момент все затыкаются. — А ты что женат был?! — разворачиваются опера. — А чего развёлся? Изменила? — Ревности на пустом месте не бывает… — Ну всё! — закатываю я глаза. — Так с дочкой он же тут недавно засветился. — Ого, ну ты конспиратор. — Так! Угомонились, сказочники. Насочиняете сейчас. — Колись, давай, Айдаров. — Как бабы, честное слово, — фыркаю я. — Лёва, тебя Кретова искала, — щёлкает пальцами Гена, спасая меня от этого базара. — Кретова? — у нас вялотекущая, давно изжившая себя интрижка. Можно сказать, что ее уже и нет, месяц как. Надо бы официально зафиналить. Достаю телефон, батарейка села… — Да, тебя сегодня все ищут, — добавляет Крольков. — Кто еще? — Пацаны из дежурки, — кивает он через дорогу. — И еще мужик… не представился. — Кто ищет, тот найдёт. — О! Теперь мне из дежурки звонят, — демонстрирует экран Медведев. — Может кого из наших «клиентов» задержали? Капитан Медведев. Да… Кого?.. Оо, только недавно вспоминали. Не оформляйте пацаны, мы заберём. Скидывает. — Айдаров, — кивает мне. — Пойдём. Спускаемся с крыльца. — Кого там нелёгкая занесла? — Ну кого… Айдарова младшего. В перспективе — на пятнадцать суток за дебош. Врастаю в асфальт. — Так. Пошел он в пень. Пусть сидит. — Лёва… не горячись. — Нет, я сказал. Влетел, пусть, скотина такая, отхватывает свои пятнадцать суток! Как еще его воспитать? — Да я ж непротив, Лев. Пусть бы сидел. Но ведь из академии отчислят, если привод официально оформят. Они же обязаны сообщить. — Пусть валит в армию! Задрал… — Давай я ему лучше челюсть выбью? — А давай! — хмыкаю я. — Прессанем поросёнка этого. Здороваемся с летёхой на проходной. — Ну, наконец-то! Забирайте своего малахольного! — с облегчением выдыхает он. — Кр-р-ругом тайга, а бурые медведи, осатанели, стало быть весна-а-а! — слышу нахальный тенор брата, распевающего шансон. Естественно, чтобы побесить ментов. Он отлично поёт, но обычно совсем другой репертуар. — Э, Айдаров! Заткнись уже, а! — одергивают его менты. — Не в душе. — Ну позвоните брату, мужики. — Да, позвонили уже. Припухни там! Останавливаемся перед обезьянником. Замолкает, скалясь своей белоснежной улыбкой. Мы похожи. Только он потемнее и чуть резче черты лица. Губы разбиты, на скуле ссадина. Крассава… Ну, главное, зубы целые. — Привет, братишка! — поднимает он руки, закованные в наручники. — За что его, мужики? — За драку. — Никого не покалечил? — Да их двое было, брат. — Я не тебя спросил, — цежу я зло. — Сцепился с вышибалами. Заявление не писали. Забираете? — Наручники не снимай. Потом верну. — Чой то? — подозрительно прищуривается Женька. — Так топить проще оборзевших первокурсников. — Да ладно, Лёва. Рука выбита, ноет, ужас просто. Снимаю с него наручники. — А гитару? Ему отдают. — Ну, я пошел? — Не. Никуда ты не пошел, — перехватывает его Медведь за шкирку. Выводим его на улицу. — Дайте сигарету, а? — Не курим, — рычу я. — Брат, не злись… — обезоруживающе улыбается Женька. — Я был прав, а они нет. — Жень, ты зае… — сжимая кулаки замахиваюсь. Толкаю кулаком в грудь. Сдаваясь, раскрывает капитулирующе ладони. — Знаю! Клянусь — последний раз. — Айдаров Лев Михайлович? Незнакомый мужской голос за спиной. Оборачиваемся все втроем… — Да. Оглядываю двух «братков». — Отойдём? Не нравятся мне они… — Здесь говори. Тот, что обратился ко мне недовольно морщится. — Тебе просили передать, чтобы ты не вмешивался в дела серьёзных людей. — Точнее давай, у меня работа такая — в дела серьёзных людей вмешиваться. — Это по поводу квартиры на Ростовской. Переглядываемся с Медведем. — А кто передал? — Серьёзный человек. — Любой серьёзный человек этого города не парясь назовёт своё имя. Кто? — Послушай, опер… у тебя же есть дочь… В моих глазах темнеет. — В смысле — дочь?! — с вопросом смотрит на меня брат. — Ээ… Коротко киваю ему. — Охренеть… я — дядя?… — Ты веди себя скромно, опер, чтобы она и дальше… была. — Ах ты тварь… — срывает меня. Медведев притормаживает, дергая за локоть. — Камеры! Камеры этот участок видят криво. Я как-то отсматривал материалы. Видно только ноги… Сжимаю в кулак ключи как кастет. В асфальт вобью обоих как гвозди! Но впороть не успеваю. Женька, замахиваясь гитарой обрушивает ее на голову одному из них, раскалывая барабан. Грифом лупит наотмашь по лицу второму. Мы с Медведевым флегматично делаем шаг назад, позволяя ему уработать их обоих грифом. — Ничо пацан не боится… — разглядывает Медведев валяющихся в наших ногах отморозков. — А у него братан — опер, отмажет, — цинично пинаю одного из них. Вылетают менты из дежурки. Медведев идет к ним навстречу, объяснять расклад. — Мих! — окрикиваю его я. — Пусть звонить им не дают, пока показания не дадут. И в изолятор! Никаких контактов. — А что случилось-то?? — подбегают менты. |