Онлайн книга «Её (мой) ребенок»
— Это правда? — разочаровано смотрит на меня мама. — Это неправда, — опускает глаза Марьяна. — Я не хотела, чтобы он знал. — Почему?.. — Но захотел бы узнать, узнал… — опять подливает Ольга Павловна. — Живот же не скроешь. Особенно на Марьяне, она тогда и пятидесяти не весила… При ее то росте! Тростинка. Тяжёлая была беременность… — Мам… — недовольно хмурится Марьяна. — Перестань, пожалуйста. — Но у ребенка же не только отец… — расстроенно смотрит на Алёнку моя мама. — У него же целая семья. Бабушка, дедушка, дядя, тетя… Разве можно скрывать? Разве можно лишать всех общения из-за недопонимания с отцом? Мы бы, в конце концов, повлияли бы как-то! — Я была с вами не знакома, Мария Ильинична. Да и не хотелось мне, чтобы кто-то влиял… Давайте, спишем на гормоны и токсикоз? — дипломатично пытается съехать Кошка. — Семь лет токсикоз и гормоны?! — Мам, тормози! Я же сказал — это мой косяк был. — Как же ты согласилась замуж пойти, если он тебя с семьей не познакомил?! — Любила… — пожимает плечами Кошкина. — Не думали мы об этом. Думали — позже познакомимся… — Любила и так легко разлюбила, что даже про дитё не сказала? — Мам! Не так всё было. — Так, не так! Эгоисты! — машет на нас рукой мама, не желая слушать. — Я чем виновата, ребенок чем вам виноват! Сошлись, расстались, как коты мартовские. Бессовестные! Прижимаю крепче Марьяну, пытаясь закрыть ее от маминых обвинений, но она уже разошлась. — А сейчас что?! Опять март на носу — обнимаетесь? А потом еще одного сделаете и снова поминай, как звали? А я потом внуков по всеми миру искать должна?! — Мам, хватит. Мы молодые были, глупые, принципиальные. Неправильно себя повели. — А теперь что — постарели, поумнели, короны сняли? — критически смотрит на нас тёща. — Или опять вожжа под хвост попадет, пузатую ее из дома выставишь? — Что?! — хватается за сердце мама. За всем этим давно примолкли Женька и Алёнка. Она тревожно и сердито оглядывает всех за столом. Неожиданно бьёт ладонями об стол. Все вздрагивают. Ловко проползая под столом, залезает к нам третьей. — Уходите! — обнимая Марьяну за шею смотрит гневно на бабушек. — Вы нас не любите! Уходите! Улавливаю в ее тоне категорическое интонации Кошки. А она тоже такая была… Это ее слова, просто чуть прямее и наивнее. Без дипломатии. — Алёна, — прижимает ее к себе Марьяна. — Так нельзя… Это бабушки твои. — Они нас не любят, — дует губешки. — Они не рады, что мы все нашлись! — Господи, да мы рады! — прижимает руки к груди мама. — Ты маму ругаешь. А ты — папу! Молчите! Бабушки послушно вздыхают. Так их, царица моя! Мне приходит смска с магазина мебели. Ура!! Наконец-то. Доставка. Повод слинять из-под обстрела. — Мебель привезли! — поднимаюсь я. — Родная, поможешь мне там… — многозначительно дергаю бровями. — Конечно, — тут же подскакивает Кошка. Ну еще бы! Оставляем мам на расправу Алёнке. — Аленка, — подмигиваю я. — Не все еще слышали, как ты шедеврально поешь! Ставлю ее на наше кресло. — Давай, царевна моя, жги! И еще все стихи, что помнишь. Бабушка Мария обожает стихи! Смываемся. В прихожей выдыхаем, глядя друг другу в глаза. — Иди сюда… — обнимаемся. — Ты хорошая мама… А она просто хорошая бабушка. — Я понимаю… А потом мы не торопясь, вдвоем весь вечер собираем для Аленки мебель, дожидаясь, пока бабушки натусуются с Алёнкой. И Ольга Павловна ляжет спать, а моя мама поедет к Лене. Алёнка уже не сердится и активно анимирует обеих бабушек. Между собой вроде бы не ссорятся. И на том — спасибо! Марьяна периодически поглядывает на меня с недобрым прищуром. И раз на пятый, я зависаю — в чем проблема. Она есть… Стоя на коленях, надеваем чехол на матрас. — Кошка моя… — М? — Скажи прямо — где я тебе на хвост наступил? В чем претензия? — Нет претензий. — Прекрати врать! — Не вру никогда! — фыркает она. — Говори, зараза! — заваливаю ее на Аленкин матрасик. — Или звездец тебе! Трусь небритой челюстью об ее шею и резко, но не больно покусываю. Взвизгивая, хихикает, пытаясь выкрутиться. Кошка боится щекотки! — Хватит! Хватит! — Слушаю, — пристраиваюсь сверху, распиная ее. — Реально нет претензий… просто… немного яда! — оскаливается она, клацая на меня зубами. — Что я сделал? — Соврал?… — рассуждает она. — Да вроде бы нет, не соврал… — задумчиво смотрит в потолок. — Ну?! — Короче. Я посмотрела видео на твоем рабочем столе. — Твою мать! — психую я, падая рядом с ней на спину. — Задорно… Но в главной роли и правда не ты. Хранишь? Там откровенные игры с Кретовой… по вебке. Я записывал. И какого-то хрена не удалил сразу же. — Мы расстались, Ян. Я просто не успел удалить. — Окей. — Клянусь. Сегодня же всё удалю. — Ладно… Я знаю, что ты не евнух. Проехали. — Извини. Ты не должна была это видеть. И тут, сука, как назло!.. Марьяна протягивает мне мой звонящий телефон. Бросает взгляд на экран. Там Кретова, мать ее! И фотка с той самой грёбанной вебки!.. Из какой логики я ее поставил на дозвон?! — Мм… Некто — Кретова, — отдает мне Марьяна трубку. — Расстались, значит? Смотрит на часы. Десять! — Ты что не веришь мне, Ян? — Ответь… Может, что-то случилось у человека. Зачем же еще ей звонить тебе так поздно? — По работе… — Ах, это коллега, — демонстративно понимающе. — Хватит! — сжимая ее руку, отвечаю на вызов. — Айдаров… — Ле-е-ев!.. Пьяная! Фак! — Влада, что-то срочное? Я очень занят. — Очень… очень… очень… срочное! Я хочу тебя! Прямо сейчас! Да ну что за засада-то? — Не могу говорить, извини. Скидываю вызов. И оправдываться как-то стрёмно. С другой стороны — а что я сделал? — Я люблю тебя, — шепчу я. — Мне не нужен никто. |