Онлайн книга «Он мой кошмар»
— Надолго? — Не говорил. — Ясно. Тащу пакет к холодильнику, а сама мысленно радуюсь, что отец свалил. Да, скорее всего, ненадолго, но даже эта новость может сильно обрадовать, особенно в контексте недавно произошедших событий. Пока я вожусь с пакетами, мама ставит чайник и успевает переодеться в домашний халат. Такой полумахровый, темно-синий, с огромными рисунками белых лебедей и какой-то странной абстракцией. — Доченька, ты присядь. Нам поговорить нужно. — Мам, давай в другой раз… — Есь, скоро близняшки из школы придут. Да и вижу я, что ты меня избегаешь. Я не знаю, что на меня нашло той ночью… Папаша наш какую-то чушь мне в голову вбил, да и соседки добавили. Мол, Лидка не уследила за дочкой, за просто так на машинах дорогущих не привозят. А я… я просто испугалась. Столько всего было, я просто думать боялась, что это правда. — А я думала, ты меня знаешь. — Я и знаю, милая, знаю… Прости, если сможешь. Я не имела права так поступать. Да и вообще, это твоя жизнь. Но я так за тебя переживаю. Этот мальчик… он же… Есь… — Поиграет и бросит? — киваю и улыбаюсь как набитая дура. Тошно. Так тошно, ведь я и сама об этом думаю. За руку его держу, а в голове… это ненадолго. — У него вон машина, деньги… а мы… — А мы пустое место. Я уже запомнила за девятнадцать лет, у меня это от зубов отскакивает, мама. Что мы бедные, нет у нас ничего и ничего нам не светит. Говорить потише нужно, вдруг кто услышит. Не высовываться лишний раз, внимания к себе не привлекать… А ты не думала, может, у меня любовь? Я, может быть, влюбилась? Да, не в Саньку вот из соседнего подъезда. Но разве я не имею права, мама? Чувствую, что перехожу на крик. Щеки становятся влажными. Голос дрожит. Мать смотрит на меня с сожалением. Она всю жизнь так смотрит. С жалостью какой-то. От которой кровь в венах стынет и взвыть хочется. — Доченька, я… — Ты, мама! Ты! Ты хочешь, чтобы я жила так, как это делаешь ты? С мужиком, который меня ни во что не ставит, кучей детей, которых одевать иногда не на что. Ты мне такой жизни желаешь? А если я вдруг выбрала кого-то другого, то сразу путана? Сразу в койку к нему за деньги прыгаю? Так, получается?! Ведь соседи-то лучше знают, чем я, твоя родная дочь! — Доченька, я же… я же просто хотела… — Что ты хотела? Соседей послушать? Алкаша этого? Так слушай, мама, слушай дальше. А Андрей, между прочим, нормальный парень. Хороший. — Еська, — мама опускается на рядом стоящий стул, — прости, слышишь? Прости ты меня, дуру. Я же просто боюсь за тебя. Так боюсь… — Ладно, проехали. Я не родитель и чувств твоих в полной мере понять не могу… Может, в чем-то ты и права. Давай просто закроем эту тему. Раз и навсегда. — Давай, — мама робко улыбается и часто кивает. — Чай? — смотрю на выключившийся чайник. — Давай, я тут шоколадку купила. Пака мама идет в коридор, чтобы достать из сумки шоколад, разливаю кипяченую воду по чашкам и бросаю в них чайные пакетики. Конечно, после такого эмоционального всплеска разговор не клеится. Я сижу, покачивая под столом ногой, и постоянно смотрю на часы. Хочу сбежать, закрыться в своей комнате и хоть немного прийти в себя после произошедшего. Я наговорила лишнего, того, что просто не имела права молоть своим длинным языком. Какой бы ни была моя мать, я люблю ее. И вести себя подобным образом — это просто по-свински. — А тот мальчик, который приходил поздравить тебя с днем рождения, Женя, кажется… — Мы не встречались. Я ему нравлюсь, а он мне… Ну, он хороший друг. Был. — Почему был? — Они друзья с Андреем. — Твоим парнем? — Да. — Ситуация… — Паршивая, — издаю истеричный смешок. — Все наладится. Не переживай хотя бы из-за этого. — Надеюсь. — А твой Андрей, он кто? — Он учится у нас в универе, на четвертом курсе. — А его родители… Мама поджимает губы, и я машинально делаю то же самое. — Его родители, — из легких выбивается тяжелый вздох, — его отец — наш… мэр. Мама роняет ложечку, которой до этого размешивала чай. Озвученная мной информация ей явно не по душе. — Ну, — задумчиво осматривает кухню, — может быть, нам наконец-то заделают яму возле дома, — она смеется. Я понимаю, что в этих словах нет никакого дурацкого подтекста. Она в растерянности и пытается хоть немного разрядить обстановку. — Представляешь, мы сегодня катались на колесе обозрения. Вдвоем. Его запустили ради нас, — не знаю, зачем это говорю. Просто хочу поделиться с ней хоть чем-то. Что бы между нами ни происходило, мне это важно. Мне очень важно знать, что она меня поддержит. — Здорово. Не хочешь пригласить его в гости? Мама снова осматривает нашу кухню, чуть дольше задерживая взгляд на потрескавшейся дверце шкафчика, висящего над раковиной, и нервно теребит ручку чашки пальцами. — Хотя, наверное, пока не стоит. — Наверное. У меня там курсовик… — Конечно, иди занимайся. Уходя, бросаю на маму мимолетный взгляд и закрываюсь у себя. Шпингалетом щелкаю по привычке. Терпеть не могу, когда близняшки вваливаются в мою комнату без приглашения. Часов до семи сижу за ноутбуком. Составляю план будущей курсовой работы, ищу материал на просторах сети. За сорок минут до этого заезжает Алинка и забирает девчонок к себе. Мама уходит около восьми. Выползаю из своего убежища, чтобы ее проводить. Когда дверь захлопывается, я в двойном объеме ощущаю какое-то опустошение. Оно преследует меня весь сегодняшний день и, кажется, именно сейчас достигает пика. Завариваю себе еще кружку чая и разогреваю в микроволновке вчерашнюю тушеную картошку. Пока ковыряюсь вилкой в тарелке, в горле начинает жечь. Глотать неприятно. Нос тоже постепенно закладывает. Видимо, сказывается сегодняшнее катание на колесе без шапки. |