Книга Вечность в тебе, страница 33 – Аннэ Фрейтаг

Но сегодня утром все было по-другому. Сегодня сновидение осталось в разуме, еще совсем свежее в моей памяти. Я отчетливо запомнила оленя со взглядом моего брата. И то, что он остался со мной. На моей стороне. Как будто хотел сказать, что я не одна. Что какая-то часть его осталась в этом мире и будет все время присматривать за мной.

Когда я проснулась, моя голова покоилась на плече Джейкоба, а его футболка была мокрой от моих слез. Я и не знала, что можно плакать во сне.

Я оглядываю кабинет доктора Фалькштейна, потом встаю и подхожу к окну. Небо голубое, как водная гладь, а облака будто нарисованные. Как длинные белые волосы, развевающиеся на ветру. Когда я пришла сюда впервые, листьев на деревьях еще не было, и из окна открывался прямой обзор на трамвайную остановку. Теперь между густыми кронами деревьев виднеется лишь кусочек рекламного щита. Его заменили. В тот день, когда Фабиан толкнул меня, там была афиша фильма «1+1». Теперь на щите красуется реклама шоу «Топ-модель по-немецки». Я представляю, как должна была выглядеть, когда сидела на земле рядом с этой скамьей. Редко, когда до этого я чувствовала себя настолько маленькой. И вдруг появляется Джейкоб. Огромный, как башня.

Кристофер однажды сказал мне: «Постоянно помни о том, Лиз, что ты всегда лишь в одном решении от совершенно другой жизни». Тогда я подумала, что он имеет в виду крупные решения. На кого учиться, где жить, жениться ли, выпрыгнуть ли из окна. Но теперь я думаю, что он имел в виду все.

Если бы Джейкоб не помог мне в тот день, все вышло бы по-другому. Я бы ничего не сказала ему о письмах, мы бы не праздновали мой день рождения, и я не ходила бы дважды в неделю на бокс. Я понимаю, что все это были его предложения, что он проявлял инициативу, но в какой-то момент я все же решила довериться Джейкобу. Позволила ему подобраться ко мне сквозь защитную оболочку. К той части меня, которая герметично изолирована ото всех остальных.

Я поднимаю глаза к потолку комнаты. Прямо надо мной – кухня Артура и Джейкоба. Должно быть, в тот момент, когда это все случилось, Джейкоб стоял у окна. Я никогда не спрашивала его, почему он там стоял и было ли это связано со мной.

Дверь открывается.

– Извини за опоздание, Луиза, – говорит доктор Фалькштейн, указывая на диван. – Если ты готова, можем начинать.

Я сажусь на жесткую диванную подушку напротив него, а потом слышу свой собственный голос:

– А вы вообще в курсе, что ваш диван жутко неудобный?

Его взгляд – смесь удивления и веселья.

– Нет, – отвечает он, – я этого не знал.

– Нет, он, конечно, красивый, – говорю я, – то есть, я имею в виду, он сочетается со всем остальным… – Он выдавливает из себя улыбку. – Но ведь он твердый как камень. – Доктор Фалькштейн просто смотрит на меня. – Не очень-то приятно целый час сидеть на такой твердокаменной штуковине.

– Я полностью с тобой согласен, – говорит он, делая какую-то пометку в блокноте. Хотелось бы мне знать, что он там пишет, но я не спрашиваю. Наверное, что-нибудь про мою наглость. Он что-то подчеркивает, а потом снова поднимает взгляд на меня.

– Хорошо, Луиза, – он откладывает ручку. – Как прошла твоя неделя?

В первый момент мне хочется сказать ему в ответ что-нибудь глупое и саркастичное, но я не делаю этого. Вместо этого говорю:

– Довольно разнообразно.

Это ненадолго сбивает его с толку. Он, наверное, тоже ожидал какого-то дурацкого ответа.

– Хочешь рассказать мне об этом?

Я киваю. А потом рассказываю ему о ссоре с Минг. И из-за чего мы поссорились. И что мне ее не хватает. А потом я рассказываю ему о сериале. Что я не понимаю, как можно убить себя. И как иногда злюсь на брата за то, что он это сделал. И как невероятно по нему скучаю. Я говорю без точек и запятых. Как будто плотину прорвало, и водные массы вышли из-под контроля. Я рассказываю доктору Фалькштейну о своей матери. Что ее нет со мной. Что ее отчего-то никогда и не было со мной на самом деле. Она никогда не была со мной так, как с Кристофером. Я говорю ему, что раньше не замечала этого, потому что мой брат был светом, а я тенью. Здоровый ребенок, который не может жаловаться, потому что он, в конце концов, не болен. Я рассказываю ему о неправильной пицце и об оправданиях матери. И плачу, хотя и не хочу этого.

– Иногда я спрашиваю себя, хочет ли она, в глубине души, чтобы умерла я, а не мой брат… мой замечательный, мой гениальный брат, – пренебрежительно говорю я. И действительно так думаю, но в то же время мне очень жаль.

– Я думаю, такие мысли вполне естественны, – заявляет доктор Фалькштейн. – Вполне понятно, если ты задаешь себе такие вопросы.

– Но я не хочу задавать себе такие вопросы.

– Наш мозг мало заботится о том, чего мы хотим, – говорит он. – По крайней мере, у меня так.

– У меня тоже, – говорю я, и доктор Фалькштейн улыбается.

– Что случилось потом? – спрашивает он.

– Я ушла.

– Вы разговаривали об этом?

– Мы созванивались. Но не разговаривали.

– Вы виделись после этого?

– Нет. Я не была с тех пор дома.

Я жду ответной реакции. Того, что он скажет мне, что так не пойдет, что моя мать наверняка вне себя от беспокойства, что, в конце концов, я еще несовершеннолетняя и должна с ней поговорить. Вместо этого он спрашивает:

– И где же ты тогда была?

Мгновение я колеблюсь.

– У одного друга.

– У друга? Или у бойфренда? – спрашивает он.

– У друга, – говорю я. – Мы не вместе.

– Но вы близки…

Я киваю.

– Могу я спросить, насколько близки?

– Мы не спим друг с другом, если вы это имеете в виду.

– Я не это имел в виду, – говорит он. – Кроме того, физическая близость не обязательно является признаком близости истинной. – Пауза. – Хотя на самом деле должно быть именно так. – Он качает головой и вздыхает. – Ты удивишься, сколько у меня пациентов, которым легче с кем-то переспать, чем открыться кому-нибудь по-настоящему. – Он смотрит на меня. – Я сформулирую свой вопрос по-другому. Ты можешь поговорить с этим другом? Иными словами, ты доверяешь ему?

– Да, доверяю, – киваю я.

– Хорошо, – говорит он. – Это самое главное.

А потом время выходит. И я испытываю облегчение. Но в первый раз не из-за того, что наконец-то ухожу отсюда, а потому, что разговор с ним мне помог. Возможно, Минг была права. Может быть, иногда действительно нужно поговорить с кем-то, кто тебе не особенно близок.

Луиза

Я стою на лестничной площадке и заношу в телефон дополнительную встречу с доктором Фалькштейном. Пятница, 14:30. Напоминание: за час до события.

Никогда бы не подумала, что расстроюсь из-за того, что в течение двух недель не буду посещать сеансы терапии. Наоборот. Еще совсем недавно это стало бы поводом для праздника. Теперь же я почти жалею об этом.