Книга Катрина: Меч зари, страница 39 – Алексей Кондратенко

Наемница ничего не ответила. Она перевела глаза на миску, манящую ее ароматом самой жизни. Мерцавшую багровым блеском в рассветном полумраке подземелья. Солнечный свет был далеко. Катрина беспрепятственно могла подойти, но день делал ее особенно осторожной. Сначала она лишь подалась из своего угла, будто дикий зверь, с недоверием оглядывая людей по ту сторону решетки. Затем подползла к миске, грациозно скользя по полу. А когда миска оказалась у неё в руках, она выпрямилась, не желая лакать из неё как животное. И лишь теперь приникла своими крупными губами к почти свежей крови.

Уоллес и Джером стояли в стороне, напряженно и завороженно глядя на происходящее. Катрина погрузила верхнюю губу с широкой аркой купидона в багрянец крови и стала пить. Медленно, но жадно. Не выпуская клыков. Постепенно наклоняя чашу. Вдумчиво, будто принимая жертвенное подношение от служащих ей смертных. Она закрыла глаза и растворилось в вкусе куда менее приятном, чем человеческая кровь, отдававшем свиньей, но наполнявшем ее жизнью.

Закончив, Катрина открыла глаза, в которых в первые мгновения гас желтый огонь, сменяясь сапфировой синевой. Этот дьявольский огненный блеск заставил Джерома охнуть и попятиться. Уоллес, наоборот, лениво рассматривал всю эту сцену пожирания крови, будто созерцая малоинтересное представление.

— Не ведаете вы, на что смотрите, — протягивая миску через решетку, обратилась к фонарникам Катрина.

— Да уж к лучшему, определенно, — протянул Уоллес, осторожно вынимая миску из крепкой хватки тонкой кисти наёмницы. Он повернулся к Джерому и кивнул в сторону выхода: — Пойдем, приятель.

Катрина взялась за решетку и требовательно спросила блестящими алыми от крови губами:

— Когда меня освободят?

— Когда забудем, что только что видели, — бросил Уоллес, направляясь к выходу.

— Здесь слишком светло! — крикнула она им, в ярости стукнув ладонями о прутья.

Уоллес с Джеромом ушли.

Джером всё время казался Уоллесу необычно пришибленным. Напуганным. Даже когда они заперли вход в узилище и двигались по фортификационным подземельям, совсем далеко от Катрины. Джером с рассеянным видом поставил ружье в кладовую-оружейную и остался стоять, задумчиво пялясь в тени этой каменной каморки.

— Джером, ты чего такой тихий сегодня? — присмотревшись к нему, осведомился Уоллес.

Тот почти вздрогнул от этого вопроса. Оглянулся туда, откуда они только что пришли и тихо произнес:

— Не здесь.

— Что не здесь?

— Поднимемся наверх! Там скажу.

Они воспользовались лестницей, соединяющей подземелье с домом лорда Смита. Уоллес целенаправленно двинул на кухню под предлогом, что раз уж они поднялись во владения Смитов, то захватит что-нибудь перекусить. Джером поспешил за ним.

— Ну, выкладывай, пацан, — намазывая сливочное масло на ломтик хлеба, подбодрил Уоллес.

— В общем, после того, как совещание закончилось, и все разошлись, я вроде видел ночью что-то странное.

— Да? Что?

— Фигуру. Темную. Похожую на женщину.

— Где?

— Здесь. В доме. На втором этаже. Я уже пошел к себе в комнату, лег спать. Но не мог заснуть. Думал про Джульетт.

— А-а-а! — понятливо ухмыльнулся Уоллес, раскладывая кружочки огурца по сандвичу.

— Потом услышал звуки. Шум вроде. Повторяющийся, медленный. Похожий на шаги. Только очень мягкие. Будто. скользящие. А несколько раз скрипнули половицы. Я вышел посмотреть. Решил, может быть, сэр Марлоу или лорд Арстон заблудились и ходят по дому. Но это были не они.

— И кто это был? — откусывая сандвич, с легкомысленным любопытством поинтересовался Уоллес.

— Я не разглядел. Свет к тому времени уже был погашен в доме. Было только одно мгновение, когда я увидел эту фигуру. Женщину в темном с темными волосами. Она не смотрела в мою сторону. Она просто прошла в конце коридора из кабинета лорда Смита в тень.

Уоллес перестал жевать.

— В тень? — уточнил он.

— Да. Прямо в стену. Как призрак.

— А что было дальше?

Джером побледнел и вытаращил глаза:

— Я испугался, но поспешил туда. Чтобы убедиться, показалось мне или нет. И самое странное, там никого не оказалось. Просто стены. Я зашел в кабинет дядюшки. Осмотреться. Там тоже никого не было.

— А это мог быть сон.

— Сон? Точно нет! Я думаю, это была Катрина. Она каким-то образом выбралась из клетки. А потом вернулась в неё.

— Зачем ей возвращаться, если она уже выбралась из неё, — посмеялся Уоллес и направился к выходу. — Сам видел, сидит себе, томится. Тебе что-то показалось ночью. Но ты молодец, что рассказал. Бывай, пацан! До скорого!

— И всё же, мне кажется это была она. — прошептал себе под нос Джером.

Уоллес его уже не слышал. Он направлялся к выходу.

Косые рассветные лучи окрасили склоны холма янтарным огнем. На северном склоне за особняком Смитов издавна была оборудована площадка для стрельбищ. С восходом солнца оттуда сегодня всё утро раздавались одиночные выстрелы.

Галагер ходил вдоль кромки лесопосадки, расставлял жестяные листы с мишенями на специально сбитые доски, потом отходил за линию, выложенную камнями, заряжал свою магазинную винтовку Ли-Энфилд и выпускал по жестянкам очередные десять патронов калибра.303. Для такой глуши, в которой они находились, винтовка была хороша и необычна. Если заглянуть в дома к местным жителям, то там в лучшем случае сыскалась бы винтовка Энфилда 1853, заряжавшаяся со ствола пулями Притчета и снятая с вооружения полвека назад, в конце шестидесятых XIX столетия. А Ли-Энфилд, который щелкал продольно-скользящим затвором и сверкал в умелых руках Галлагера в блеске утреннего солнца, полностью соответствовал современному армейскому вооружению Британской Империи.

В перерывах между выстрелами Галлагер задумывался, глядя куда-то в тени между деревьями, ещё хранившими ночную прохладу. В один из таких моментов Галлагера окликнул бодрый голос Уоллеса:

— Так вот что тут за шум!

Уоллес спускался по склону, перекинув пиджак через плечо и жуя сандвич с огурцом и маслом. Ветерок развивал его низко расстегнутый ворот рубашки и открывал широкую шею и часть широкой мускулистой груди.

Галагер не оглянулся на голос своего напарника. Только вынырнул из своих размышлений.

— Надумал подтянуть сноровку. Пристреляться, раз такие серьезные дела завариваются. И подумать заодно.

— О чем?

— О разном. В этой истории с наёмницей и девчонкой не всё так просто.

Уоллес подошел к нему, присмотрелся к продырявленным жестянкам, потом удивленно хмыкнул:

— А ты, смотрю, окосел пока сидели без дела! Пристреляться лишним не будет.