Онлайн книга «Миндальный вкус зла»
|
– И кто это сказал? – удивился Миндаугас. – Я! – гордо ответил Шура и выпятил груть. – Может, нам его на Нобелевскую премию выдвинуть? – задумчиво проговорил Миндаугас. – На шнобелевскую, – рассмеялась Мирослава. – Ой, правда, ребята, отправьте меня в Гарвард… – Размечтался! – С вами только и остаётся мечтать. Легкоступов привёз вам фото? – Привёз. Очень красивые! – Достал он меня со своей красотой! Я спрашиваю о деле! – Шура отодвинул от себя опустевшую тарелку. – Ты их показывала свидетелям? Мирослава кивнула. – И что сказали свидетели о девушках? – Ничего… – Понятно. Зря Легкоступов старался. – В голосе Наполеонова прозвучал сарказм. – Почему же зря… Шура вопросительно посмотрел на Мирославу. – У нас нет фото Ирины, – ответила она на его немой вопрос. – Так и Ирины нет в городе. Только вон открытки шлёт с курорта. – И всё-таки её фотография нам не помешала бы. – Проще всего изъять фото из её семейного альбома… – заметил Шура. – Но у нас нет гарантии, что сестра не сообщит ей и Ирина, если она виновата, не скроется, – возразила Мирослава. – Короче, я хотел бы, чтобы ты съездила в Светлогорск и на месте посмотрела, что там и как. Кстати, если ты согласишься, у меня в светлогорской полиции есть знакомый, он тебе поможет. – Это мне нравится. – Только он… не такой, как все… – «Голубой», что ли? – Да нет! Нормальной ориентации и даже очень гарный хлопец. Только, видишь ли, у него глаза разного цвета – один карий, один голубой. И он не любит, когда, ну, в общем, ты понимаешь… – Понимаю. – Ну, вот и хорошо, если понравится, можешь его соблазнить, совместишь приятное с полезным, – легкомысленно разрешил он. Дверь библиотеки с грохотом захлопнулась. – Сквозняк? – быстро спросил Шура. – Ага, по имени Морис, – усмехнулась Мирослава. Шура оглянулся, Миндаугаса в библиотеке не было. – Чёрт, Морису не понравился мой последний совет. – Ага, – весело согласилась Мирослава, – и теперь он может оставить тебя без сладкого. – Только не это! – Шура сделал испуганное лицо. – Пойду, помирюсь. – Он подхватился с кресла и вынесся из библиотеки. – Мы же не договорили! – крикнула ему вслед Мирослава. – Потом, потом! Мирослава не знала, какими словами Шура умаслил Мориса, но за ужином они общались по-прежнему по-дружески. После вечернего чая Морис ушёл на прогулку по саду. Компанию ему составил Дон. А Наполеонов и Волгина долго обсуждали стратегию предстоящей поездки Мирославы в Светлогорск. Когда они всё обсудили, в сад уже вошла ночь. В мягком бархатистом небе светила луна. Тихо перешёптывались листья, журчание ручья было таким упоительно сладким, точно собиралось убаюкать саму ночь… – Как хорошо! – выдохнула Мирослава, усаживаясь на крыльцо возле Миндаугаса. Шура примостился рядом. А Дон растянулся у ног хозяйки и тихо замурчал. И тут раздался голос соловья, и показалось, что встрепенулся даже мягкий весенний воздух. Любовь! Она буквально растекалась в воздухе вместе с трелями соловья, ароматом черёмухи, шёпотом молодой травы. После того как птица умолкла, они сидели несколько минут, не двигаясь, надеясь, что трели возобновятся. Но соловей, по-видимому, решил отдохнуть до утра. – Тогда твоя очередь, – сказала Мирослава Шуре. И не успел Наполеонов возразить, как она исчезла в доме и буквально через пару минут вернулась с его гитарой. – У тебя сапоги-скороходы? – пошутил Шура. – Нет, у меня тренированное дыхание, – ответила она серьёзно, – спой, светик! Наполеонов любовно коснулся рукой гитары и, настроив её, запел: Сядь со мною, друг мой близкий,
И немного помолчим.
По чуть-чуть налей нам виски,
Выпьем молча за мужчин.
Мне с тобою, друг мой близкий,
Так надёжно и тепло.
Мы знавали цену риска.
Хорошо, что нам везло.
И хранил нас ангел верный
От предательств и врагов.
И спасала нас, наверно,
Жён и матерей любовь.
Вот за них ещё глоточек
Выпьем, друг, и помолчим.
Ведь без женщин, это точно
В мире б не было мужчин.
После чего Шура отложил гитару. Через пару секунд Миндаугас задумчиво произнёс: – Хорошо. Мысленно он был далеко отсюда, на родной земле, в доме своих родителей. Как же он соскучился по ним. Ни телефонные звонки, ни электронные письма, ни скайп не давали возможности обнять и ощутить тепло самых родных на свете людей. «Может быть, мне слетать домой, хотя бы ненадолго? Мирослава не будет возражать… Решено, закончим это дело, и возьму отпуск на несколько дней», – подумал он. Мирослава потёрлась щекой о плечо Наполеонова и сказала: – Шура, ты гений. – Да, я знаю, – отозвался тот невозмутимо. И Миндаугасу показалось, что сказал он это совершенно серьёзно. * * * Ирина Римашевская тем временем лежала на постели в небольшой комнате на первом этаже старого, но добротного деревянного дома и слушала, как за окном поют цикады. Она не жалела о том, что сейчас не бархатный сезон. Это даже хорошо, риск встретить общих знакомых в Светлогорске сведён на нет. Все едут на юг летом, в начале осени, и всё больше в Турцию… А Ирине нравился Крым и здешняя весна. В море купаться в это время ещё, конечно, холодно, но какое блаженство бродить по пляжу, смотреть на кричащих чаек и слушать шелест набегающих на берег волн. И что уж говорить о диковинных цветах и кустарниках, распускающихся по всему городу. Поехать в Крым то же самое, что погрузиться в давно знакомую, но никогда не стареющую и такую желанную сказку, в которой становятся явью самые невероятные грёзы. Ирина вздохнула, встала, прошлёпала босыми ногами на кухню и выпила из кувшина немного воды. Встала у окна, посмотрела на низко висящую луну и крупные звёзды, разбросанные по небу щедрыми пригоршнями кем-то невидимым. Как права была её сестра Татьяна, отправив её в Светлогорск подлечить нервы. Ирина ужасно сожалела, что сорвалась и разбила автомобиль Епифанова. Ей так хотелось отомстить ему. Она совсем не подумала о том, в какую ярость приведёт Епифанова её поступок. И уж вовсе не предполагала, что он потребует возместить убытки. И если бы только возместить… |