Онлайн книга «Мухи»
|
– Ого, – сказала Саша. Площадка первого этажа была широкой, полутемной, облицованной узорчатой кафельной плиткой. В стороны убегали два длинных тамбура, заканчивающиеся квартирными дверями. Всего по две квартиры на этаже. Лампочка в зарешеченном плафоне контрастировала со старомодным убранством потолка: пышные филенки, лепной карниз, искусственные гроздья винограда по углам. Фигурные балясины обвивали лозы. Алексины поднялись по двухмаршевому лестничному шлюзу на следующий этаж. Мама зазвенела ключами. Их новая квартира находилась в тупике тамбура справа. Железная дверь, а над ней – пустой проем, оконце, оставшееся, видимо, от прежних дверей с полукруглой верхушкой. Впрочем, забраться в него могла бы лишь кошка-верхолаз. «Дверка для животных наоборот», – отметила Саша, шагая за родителями. Она подумала обо всех тех людях, что жили тут до нее, сотнях теней, проходивших через тамбур. О гробах, которые выносили родственники из квартиры… Мама поправила ногой резиновый коврик, щелкнула замком. – Добро пожаловать, – сказала она. Коридор мог бы считаться дополнительной комнатой, таким широким он был. Первая дверь вела в огромную ванную, совмещенную с туалетом, вторая – в чулан. Впереди находилась кухня, светлая и уютная. Все это бросалось в глаза частями, фрагментами: побеленный потолок где-то в поднебесье, потертый паркет на полу, обои в чайных плесках. Газовая печь была старой, с пожелтевшим и жирным экраном духовки. Стол, стулья, ящики над печью достались от прежних жильцов, зато холодильник – их, из дома дяди Альберта. Мама всунула штепсель в розетку, холодильник, как давний друг, приветливо заурчал; соскучился по электричеству. Два месяца мебель и техника Алексиных хранились в папином гараже. – Впечатляет, да? Мама посторонилась, позволила дочери пойти по коридору налево. Паркет поскрипывал. Здесь можно было рассекать на велике, если бы не высокие пороги межкомнатных дверей. Вот и ее велосипед, прикорнул в коридоре. Гостиную захламляли нераспакованные свертки, пакеты, узелки. Стояла под пленкой полиэтилена мамина софа, привыкала к новому месту. Зеркало трюмо отражало новую для него обстановку. – У нас есть балкон! – радостно сообщила мама, открывая дверь в облупившихся чешуйках краски. Ветер притащил в квартиру запах тины и полевых цветов. – Завтра съездим в магазин и выберем обои, – предупредительно сказала мама; Саша смотрела на вздувшиеся ромбики, на темные пятна у плинтусов, последствия потопа. Щиколотки охлаждал сквозняк. Попискивали плохо пригнанные доски. – А кто тут жил раньше? – спросила Саша. – Какая-то старушка, – пожала плечами мама. Саша оглянулась на дверной проем, за которым угадывалось изножье ее кровати. И улыбнулась невольно. – Заходи, – подбодрил папа. Что же, эта спальня была больше ее прежней в два раза, из-за чего кровать казалась детской. На обоях, вылинявшие, едва различимые, закручивались спиралями виноградные усики. Из стены проклевывались головки дюбелей. Когда-то они придерживали полки или картины. Родители ждали ее реакции. Она еще полминуты изучала пыльную дешевую люстру, окно в дубовой раме. Батарею, нуждающуюся в малярной кисти. За стеклом зеленела степь. – Мне нравится, – произнесла Саша наконец. – Очень нравится. Мама заулыбалась, будто у нее груз с плеч упал. – Ну, – сказал папа, – свет, водопровод, все работает. Осталось подключить телевизор. Где он у нас? «Искупает вину, – подумала Саша, – за то, что полюбил другую. За то, что меня воспитывал посторонний мужчина». Папа ушел в гостиную, а Саша обняла маму. В квартире, которую они научатся считать своей, обустроят, пометят. Белая полоса, череда счастливых дней, месяцев, лет. Мама сглотнула слезы, чмокнула в макушку: – Ох, доченька. – Все будет хорошо, мам. Телевизор гаркнул дружным хохотом юмористической передачи, резкий звук всполошил рассевшихся на карнизе голубей. – Сможете смотреть Малахова. – Спасибо, Вадик. – Мама потянулась к отцу, замешкалась и неловко похлопала его по руке. – Спасибо тебе. Сашину сестру звали Кристина. Папа говорил, что у них глаза одинакового оттенка, васильковые, с вкраплениями лазури. Кристине было пять лет, очаровательная курносая малышка. Иногда они вместе ходили в кафе: папа и его разновозрастные дочери. Саша показывала Кристине фокусы, которым ее научил отчим. Кристина называла старшую сестру «Шашкой». Реальная жизнь мало походила на слезливую мелодраму. В сериале разведенные родители не находили бы общего языка, новая пассия ненавидела экс-супругу героя, сводные сестры соперничали бы. Но папина жена была прекрасным человеком, их дочь – чудесным ребенком, и никто никому не желал зла. Лишь ведьма материализовалась из сериалов. Или из фильма ужасов про Средневековье. Мама провожала отца, а Саша повторно прогулялась по квартире. Простор сбивал с толку. Неужели они приобрели за бесценок эти апартаменты? Она расправила руки, как крылья, но кончики пальцев не дотрагивались до коридорных стен. В прихожей дяди Альберта сложно было разминуться двум людям. Квартира была тенистой, хоть снаружи и не росли деревья. Оказывается, кирпич имел свои преимущества. Отмыть, отдраить, смести паутину из углов. Мамин отпуск продлится неделю – успеют навести лоск. – Ай, черт! – Ма, ты в порядке? – Ага. – Мама потерла ступню. – Споткнулась. Кто делает такие высокие пороги? – Архитекторы пятнадцатого века. – Надо быть осторожнее ночью. Приспичит в туалет, можно шею свернуть. Саша хлопнула по выключателю, голая лампочка осветила каморку между ванной и кухней. Отслоившиеся обои были пятнистыми от гнили, воняло затхлостью. На бетонном полу сгрудились коробки из размокшего картона, приникла к стене стремянка. – Это не наше? – Нет. Видать, родне старушки, что тут жила, не пригодилось. Выкинем позже. Саша прикрыла дверь в чулан. Им повезло, что Гильдеревы не претендовали на начинку дома. Не дрались за телевизор, не пытались отнимать кровати. Из старой жизни перекочевали вещи, будто уцелевшие после кораблекрушения. При переезде Гильдерева стояла над душой и наблюдала цербером, как Алексины выносят нажитое добро. Саша передразнила, выпучила глаза. Ведьма посерела от гнева. Золотистая турка дяди Альберта… какой кофе он готовил! Микроволновка, часики с декоративными гирьками. На подоконник встал кактус, путешествовавший с Алексиными по общагам. – Почаевничаем? – Давай. – Саша взобралась на стул. |