Онлайн книга «Курьер-619 (Юпитер – Челябинск)»
|
Она, в инстинктивной попытке найти поддержку, посмотрела на Джера. Тот, допивая кофе, сказал: – Тем подросткам, которые точно знают, чем они будут заниматься в этом мире, часто еще страшнее. Девушка нахмурила брови: – А у тебя есть любимая книга? Наверное – «Теория Эйнштейна для простаков»? Джер ответил неожиданно: – Плутарх. «Застольные беседы». Профессор засмеялся: – Николетта, тебе попался крепкий орешек. – Почему тебе нравится Плутарх? – с недоумением спросила Николетта. – Это же античный историк. – Я люблю книги больше, чем кино, потому что они оставляют место воображению и позволяют самому раскрасить описываемый мир в разные цвета. «Беседы» Плутарха лучше обычных книг, потому что в нескольких строчках вмещают целую историю, которую ты можешь додумать сам. – Расскажи какую-нибудь историю Плутарха! – потребовала Николетта. – В маленьком отсталом греческом государстве Киме, над которым смеялись остальные греки, была должность стража: кто ее исполнял, тот в обычное время охранял тюрьму; но, когда совет собирался на ночное заседание, он являлся туда, выводил за руку царя и держал его, покуда члены совета тайным голосованием решали, справедливо тот правил или нет. – А что происходило, если совет решал, что царь правил плохо? – Неизвестно, но явно ничего хорошего, если царя держал за руку тюремщик. Тут много чего можно домыслить, в то время как обычная книга описывает происходящее до мельчайших деталей. Когда сутками лежишь в противоперегрузочной ванне, то можно несколько строк Плутарха превратить в целый роман. Иногда одна строчка порождает целые картины и сюжеты. Например, деревенских жителей, приходящих в греческий город, звали «пыльноногими». Сразу представляются пешие греки, идущие по пыльной горячей дороге. Босыми они шли или обутыми? Были ли у них лошади или ослы, тянущие за собой повозки с поклажей? Зачем они шли в город – торговать или покупать? Может, они шли посмотреть на игры атлетов или послушать споры философов? – Расскажи еще какую-нибудь историю Плутарха, – попросила Николетта. – Локр из-за семейных неурядиц решил переселиться – и спросил у оракула, куда ему отправиться? Бог ответил ему, что город нужно основать там, где Локра укусит деревянный пес. Локр переплыл море и, как только ступил на сушу, уколол ногу о шиповник, который зовут собачьей колючкой. Страдая от укола, Локр задержался на несколько дней на этом месте. Он познакомился с окрестностями, остался на этом берегу и основал Фиск, Гианфию и другие города. В них жили локрийцы, которые звались «пахучими». – Почему их так назвали? – поинтересовалась девушка. – Доподлинно неизвестно. Кто-то верит, что из-за того, что некогда к локрийскому берегу прибило морского змея Пифона, который там и гнил; другие считают, что локрийцы сами дурно пахли, потому что носили овчины и жили вместе со скотом; третьи же, напротив, полагают, что эта страна была богата цветами и сильно благоухала. – Действительно, масса простора для воображения! – воскликнула Николетта. – А что за семейные неурядицы были у Локра? – Ожесточенные споры сына с отцом, которые вынудили одного из них к переселению. – Все как в наше время, – удивилась девушка. – Именно. Читая Плутарха, понимаешь, что несколько тысяч лет назад людей заботили проблемы, которые во многом были схожи с нашими. Истории Плутарха изложены в виде застольных бесед: читая его, легко вживаешься в самое начало первого тысячелетия. Ты словно сам сидишь, вернее возлежишь за столом, где собрались древние греки или римляне. Они не похожи на нас своими туниками и бородами, но в историях Плутарха древние оказываются так близки к нам, что начинаешь чувствовать себя там своим, воспринимать человечество как единое сообщество. Джер говорил и сам удивлялся себе. Он никогда еще не позволял себе высказывать вслух свои мысли. Но эта заброшенная европейская станция вдали от цивилизации; этот профессор, который отнесся к нему как к равному и кормил вкусной едой; эта симпатичная Николетта, которая не воспринимала его как равного и надменно приказала ему быть умным и правдивым, – все это сломало какие-то прочные запреты внутри Джера. Он принял вызов быть ровней этим фоурам – и вел себя так, как вели бы себя смелые и остроумные герои книг, которые он читал. И у него получалось! Он наслаждался этим обществом и разговором гораздо больше, чем вкусной едой и удобной каютой. Николетта повернулась к профессору. – Ну все, дед, я потеряла всякое терпение, сейчас я буду потрошить этого любителя Эйнштейна и Плутарха. Мы тебе нужны? Профессор встал из-за стола: – Нет, я пошел работать, развлекайтесь. Держись, бравый пилот! Юная фоуресса повернулась к Джеру и сказала угрожающе: – Вопрос первый. Отвечать только «да» или «нет». Ты незаконнорожденный сын какого-то аристократа? – Нет. – У тебя есть влиятельные или образованные родители? – Нет. – Богатые опекуны? – Нет. – Ты получил образование в марсианском колледже или элитном интернате? – Нет. – Ты – тайный вундеркинд, с уникальной памятью или вроде того? – Нет. Уже пять вопросов растратила. Николетта подумала, прежде чем задать очередной вопрос. – Ты – фоур, которого жизнь забросила в класс «моно»? – Нет. – Ты получил какое-нибудь специальное образование, кроме обычной школы? – Нет. – Ты – инопланетянин? – Нет. – Ты – шпион? – Нет. У тебя остался последний вопрос. Девушка закусила губу и свирепо посмотрела на Джера, который свободно сидел, попивал кофе и улыбался. – Тебя послал кто-то из наших знакомых? Как розыгрыш? – Нет. Ты проиграла. Николетта прищурилась: – Я все равно докопаюсь до истины. Если выяснится, что ты соврал хоть в одном слове, – тебе не жить. – Как же ты собираешься докопаться до истины, если продула игру? – К дьяволу игры! Отвечай сам – как получилось, что ты умнее многих моих знакомых парней-фоуров, не говоря уж о примитивных моно? Откуда ты знаешь так много? Джер пожал плечами: – Я все узнал из книг. Сравнивать свой интеллект с фоурами не могу – ты первый фоур, с которым я толком разговариваю. Самый длинный мой разговор с фоур-леди был год назад: «Куда поставить ящик, мэм?» – «В этот угол!» – Из книг? – фыркнула Николетта. – Ежу понятно, что не из телевизора или квиттера. Но это ничего не объясняет. |